Колосок с Куликова поля

Мне хотелось с кем-нибудь поделиться своей радостью, сво­им изобретением и я, едва поправившись, помчался к товари­щам. Но когда принялся им рассказывать, что я — уже не я, а Главный Спичечный Мастер, они смеялись и говорили:

— Знаем, знаем! Манюха уже рассказывала, как тебя мать за спички хворостиной отлупцевала.

Но несмотря ни на что, страсть к выдумкам у меня не про­падала. Помню, я никак не мог научиться прыгать в речку «солдатиком» и решил потренироваться в старой риге, прыгая с переводины в сено. Прыгнул раз, два, мне это понравилось, а на третий вдруг послышался зловещий треск, и я свалился в се­но камнем. Мало того, что я чуть не свернул себе шею, но еще и располосовал штаны! Пришлось сказать матери, что па меня налетело восемь собак и я еле отбился от них, а штаны вот не уберег, разорвали собаки.

— Это где же такая прорва непривязанных собак бродит? — удивилась мать.

— На Выглядовской слободе, — бухнул я первое, что приш­ло па ум.

— Там и есть одна Жучка у деда Ивана-конюха, да и ту, того гляди, мухи съедят, до того старая.

— Наверное, новых люди завели.

— Надо сходить сказать, чтобы привязывали. Эдак они и покусать могут.

А вечером, когда мать побывала на Выглядовской слободе и убедилась, что никаких новых собак там нету, мне была хоро­шая выволочка — и за разорванные штаны, и за то, чтобы в другой раз не врал. Но хуже всего было то, что штаны мне за­шили не сразу, а дня через три. Других у меня не было, и я сидел в избе, словно на привязи. С какой завистью смотрел я на ребят, которые бегали по улице! И когда мой «домашний арест» кончился, я тут же отправился к ним. А они, как и рань­ше, относились ко мне с веселой жестокостью. То заставляли пройтись босиком по крапиве, то лизнуть стручок красного перца, то сделать еще что-нибудь в том же духе.

Мы подружились, как это часто бывает, самым неожидан­ным образом.

После войны грузовые машины в нашем краю были боль­шой редкостью. И мы, мальчишки, каждую из них провожали шумной гурьбой, с наслаждением вдыхая незнакомый запах бензина. Всем нам очень хотелось, чтобы машина остановилась в деревне хоть ненадолго. Тогда можно было бы рассмотреть ее вблизи, похлопать по рубчатым резиновым колесам, заглянуть за толстые стекла фар. Но машины всегда проходили мимо.

Тогда я предложил пойти на хитрость. На дороге мы выко­пали канавку, закрыли ее ветками, травой и стали ждать. Про­ходил день за днем, но ни одного грузовика, а тем более легко­вушки, через нашу деревню не проезжало. И вдруг, спустя не­делю, кто-то из ребят, бегая от избы к избе, радостно сообщал:

— Идет, идет!

Когда зеленая полуторка въезжала в нашу Ключевку, все мы были уже возле дороги.

Ожидания наши сбылись: полуторка попала колесом в ка­навку и забуксовала! К тому же накануне прошел дождь, так что застряла она основательно. Наши сияющие лица были пря­мой противоположностью хмурому, раздосадованному лицу шофера.

— Вот оказия, застрял... — виновато сказал он нам, выбрав­шись из кабины. — Помогите мне, ребятки, давайте камней под колеса набросаем, а я вас потом прокачу.

Нам, конечно, только этого и надо было. Мигом мы собрали в округе все камни, умостили ими часть дороги, и полуторка, тяжело и часто зафыркав, выбралась на сухое место. Шофер нас действительно прокатил — вдоль всей деревни и еще нем­ного за околицу. А меня («как самого старательного», по его словам) он посадил даже рядом с собой в кабинку!

Лицо у шофера было доброе и усталое, словно у моего отца, когда он приходил вечером с работы. И мне вдруг стало нестер­пимо стыдно за наше озорство.

— Дядя, — виновато сказал я, — ведь это мы канавку выко­пали на дороге и травой закрыли...

— А я знаю, — усмехнулся шофер.

— Как знаете, откуда же? — удивился я.

— Эх, мальчик, сколько раз я в таких канавках буксовал — и счет потерял. Как въезжаешь в какую-нибудь деревню, глядь — у дороги уже ватага пацанов сидит. И кучи камней ря­дом приготовлены, чтобы машину вытаскивать, если застрянет. Хитрецы вы мои лопоухие.

За деревней шофер затормозил и, когда мы попрыгали на землю, крикнул нам с лукавой улыбкой:

— Спасибо, что помогли!

У новой избы,

Под окном,

В огороде,

У старого пруда

И возле дороги —

Вся наша деревня

Сажает деревья!

У тети Алены —

Клены,

У бабушки Феклы —

Ветлы,

У Зины — рябины,

У Розы — березы,

У дедушки Васи —

Ясень...

Я из лесу даже

Дубок приволок:

Пусть вместе со мной

Подрастает дубок.

Как много деревьев

Посажено разных!

В весенней деревне

Веселье и праздник.

ЛУКОШКО С ОРЕХАМИ

С Манюхой, моей сестрой, мы жили дружно. Но когда я про­сился с ней за грибами или ягодами (ведь это целое путешест­вие!), она отвечала с насмешкой:

— Путешествуй лучше с печки на полати... Это вернее.