Кольцо Анахиты

Солнце еще не встало, но слуги уже возятся во дворе. Громко заржала на конюшне лошадь. Что-то упало и разбилось, послышалась сочная ругань. Я вскакиваю с постели и осторожно выглядываю из окна. Бабушка – моя благородная бабушка леди Теодора Невилл – отчитывает конюха так, что, наверно, уши свернулись бы даже у моего брата Роджера.

– Маргарет! – бабушка поднимает голову и смотрит прямо на меня. – Что ты там прячешься и подслушиваешь?

Я ныряю обратно в комнату. Интересно, зачем бабушка поднялась так рано? В замке в последние дни все суетятся, к чему-то готовятся, но никто толком не может сказать мне, что должно произойти.

– Не спите, мистрис Даннер? – из-за ковра, который разделяет комнату на дневную и ночную половины, заглядывает узкая хитрая мордочка моей служанки Элис.

Если кто и разбирается в аристократической иерархии, так это слуги. Назвать «мистрис» Дайну Олтэм, дочь барона, которая тоже живет в замке, или обратиться ко мне, дочери рыцаря, «миледи» – непростительный грех.

– Вынеси горшок и приготовь мне лохань, – приказываю я.

– Леди Невилл будет меня ругать, – ноет Элис. – Она говорит, что вы слишком часто моетесь и можете заболеть.

– Делай, что сказано!

После помолвки с лордом Уилтхэмом я больше не могу выносить дурные запахи. Иногда мне кажется, что воняет всё и все. От конюшен несет навозом – но это еще не самый противный запах, я люблю лошадей. От людей пахнет грязным телом, мочой и испражнениями, женской нечистотой. Бабушка запретила слугам выливать помои во двор, только в ров. Это хорошо, но когда я прохожу или проезжаю по мосту, тошнота подступает к горлу. На заднем дворе у кухни разделывают туши животных – оттуда пахнет кровью, гниющим мясом. И мухи, огромные мясные мухи! А как ужасно, когда ветер дует с той стороны, где по стене замка лепятся отхожие места!

Если я не принимаю ванну несколько дней, мне кажется, что воняет и от меня. Бабушка не разрешает мыться каждый день: нечего лишний раз жечь дрова, говорит она. Причина нелепая, но разве могу я с ней спорить? Приходится обтирать тело мокрым полотенцем – на кухне для меня делают ароматные настои трав.

Элис выкатывает из чулана круглую лохань, в которой я с трудом помещаюсь, приносит несколько ведер воды, мыльный раствор, простыни и свежую нижнюю рубашку. Какое же это удовольствие – быть чистой! Летом мы с другими девушками, живущими в замке, купаемся в реке, но редко и всегда в рубашках.

Закутавшись в простыню, я вылезаю из лохани, расплескивая воду на пол. Подстилка из камыша – вот еще один источник дурного запаха. Его меняют редко, но я сама хожу на реку и срезаю камыш для своей комнаты. Подхожу к зеркалу, рассматриваю себя. Как жаль, что оно такое маленькое и мутное. За последний год мое тело изменилось, я уже не девочка. Хотя и на взрослую девушку еще не очень похожа. Бедра совсем узкие, грудь маленькая. Под жестким корсетом и узким лифом платья кажется, что ее нет вообще. Уж лучше прикрывать рубашкой или партлетом[1], чем демонстрировать пустой вырез.

Девушки – мои родственницы и бабушкины воспитанницы – как-то шептались про леди Анну Болейн, любовницу короля Генриха, ради которой он хочет развестись с королевой Екатериной. Говорили, что у нее есть рубашки, к которым пришиты мешочки с пухом, – они делают грудь больше. И что она носит мужские брэ[2], когда ездит верхом и еще в некоторые дни месяца. Наверно, это очень удобно, я бы тоже хотела, но бабушка ни за что не разрешит – это неприлично.

Иногда мне хочется стать очень богатой старой вдовой – им можно делать все, что угодно. Нет, конечно, не все, но не сравнить с молодой девушкой или замужней женщиной. А чтобы стать богатой вдовой, нужно, чтобы на тебе женился богатый старик, который очень быстро умрет. Но тут я вспоминаю лорда Уилтхэма, и мне делается дурно. Да и потом у богатого старика могут оказаться дети от первого брака, и тогда вдове мало что достанется.

Ох, об этом вообще лучше не думать. Если вдруг умрут бабушка и отец, я останусь нищей. Бабушкины сыновья, мои дяди, выгонят меня из замка, приданое матери – земли и Риверхауз, которые должны были достаться мне, отец продал. Мне некуда будет пойти. Бабушка хочет поскорее найти мне жениха – как она говорит, до того как умрет. В моем возрасте многие девушки уже замужем и даже рожают детей. Как бы я хотела выйти замуж по любви! Но, боюсь, это счастье не для меня.

Элис приносит завтрак – вчерашние лепешки с салом и кружку воды. Утром у нас не принято много есть. Да и днем тоже: главная еда – это ужин. Теперь можно и одеваться – корсет не затянуть без посторонней помощи.

– Рассказать вам секрет, мистрис Даннер? – таинственно спрашивает Элис, шнуруя тесемки. – Леди Невилл никому не хотела говорить, пока не станет точно известно, но все равно все уже знают.

– Все, кроме меня, – ворчу я, с трудом переводя дыхание. – Говори.

– Может быть, к нам приедет король со всем двором.

– Король?! – я не верю своим ушам. – К нам, в замок?!

– Да. Остановится на одну ночь во время летнего путешествия.