Кольцо королевы Фредегонды

Брат приосанился и шагнул навстречу невесте. На секунду в ее голубых глазах мелькнул страх, и Хильперик понял, что девушка боится вступать в новую жизнь. В ее хорошенькой головке наверняка роилось множество вопросов. Станет ли этот высокий тридцатилетний мужчина с длинными каштановыми волосами и мужественным лицом достойным спутником? Как встретят на чужбине ее, иноверку и иностранку? С одной стороны, ей до смерти надоела Испания и назойливое покровительство отца, но с другой… Обретет ли она вторую родину в королевстве франков? Сигиберт, заметив, что невеста побледнела, смело взял ее за руку и вежливо сказал то, что полагалось говорить в таких случаях, но она его почти не слышала. Если бы служанка не придерживала ее за локоть, Брунгильда, наверное, упала бы в обморок. Крики толпы и звуки музыкальных инструментов доносились будто издалека, и девушка с надеждой взглянула на жениха. Тот ответил ей ласковой, отеческой улыбкой и прошептал:

– Клянусь, вы красивее, чем я ожидал.

Она потупилась:

– Вы очень любезны.

Сигиберт довольно выпрямился:

– У меня еще много достоинств. Думаю, я не обману ваши ожидания.

Брунгильда доверчиво протянула ему руку, и они отправились в празднично убранную залу. Переступив порог огромной, нарядно убранной комнаты, невеста в изумлении остановилась: она не ожидала подобной роскоши. Сигиберт постарался, чтобы сделать бракосочетание пышным. Он хотел, чтобы его свадьба была ничем не хуже свадеб цезарей – так король и сказал своим подданным. Стол ломился от изысканных яств, красиво уложенных на золотой посуде, золотые кубки сверкали драгоценными камнями. Хильперик, улучив удобный момент, подошел к брату и со смехом проговорил:

– Ну и ну… И для чего такая демонстрация богатства?

Сигиберт с торжеством вскинул голову.

– Мог бы и сам догадаться, – гордо ответил он. – Разве не видно, что мой брак не чета бракам моих братцев? Я женюсь на королеве, а они – на служанках, и на моей свадьбе все должно быть достойно королей.

Хильперик причмокнул:

– Наверное, так женились цезари в Древнем Риме.

– Наверное, – кивнул Сигиберт. – Видишь вон того невысокого черноволосого мужчину? Это Фортунат, италийский поэт. Я желаю, чтобы наше бракосочетание вошло в историю, и для этого он напишет эпиталаму.

Брат скривился:

– Эпиталаму? У нас они давно вышли из моды.