Кольцо Мерлина

В это время, на крепостной стене замка Харлех прозвучали звуки горна, и сразу же небольшой отряд выехал из ворот, чтобы узнать, что за люди появились перед замком. Велико было ликование, когда они узнали своего короля, так как не ожидали его возвращения так скоро и тем более не ожидали, что он вернется морем. Паломников с торжественными церемониями сопроводили в замок.

Как и обещал король Броне, Гвальхмай и Кореника получили обхождение в соответствии с их заявленным статусом. Им было предоставлено несколько прекрасно отделанных комнат.

Во время морской поездки Кореника, точнее, Никки, как назвалась валлийская девушка, чувствовала себя плохо. Она страдала от слабости, которая длилась дольше, чем это можно было бы объяснить трудностью путешествия.

Нежная забота вернула ей здоровье в течение зимы, однако она предпочитала оставаться в замке, пока Гвальхмай и рыцари-кимры совершали вылазки в пограничную зону, где сталкивались в нечастых, но жестоких стычках с постоянно проникающими норманнскими захватчиками. В течение всего сезона пустоши удавалось держать неприкосновенными, в то время как женщины ждали и гадали, кто из рыцарей вернется, а кого будут оплакивать.

Опыт обращения с настоящими лошадьми у Гвальхмая был небольшой. Ему больше нравились шестиногие кони Эльверона. Животное, у которого ноги располагаются только по углам тела, по его мнению, движется неровно и неудобно. Однако он быстро привык к странной поступи лошадей и к весу доспехов, которые были тяжелее, чем у норманнских рыцарей.

Иногда кимры приводили саксонских беженцев. Гвальхмай, глядя на этот жалкий, измученный народ, не мог представить, что когда-то саксы были ужасом Британии. Голодные, изможденные, отупевшие от долгих лет крепостного права, отмеченные шрамами от кнутов и кандалов, они собственным примером показывали Кимрам, как может повернуться колесо фортуны и как легко угнетатели становятся угнетенными.

Видя такое, кимры снова и снова клялись, что Харлех никогда не станет норманнским. Король Броне, качавший на колене своего сына принца Овалина Гвинедда, поклялся, что будет сражаться за каждый фут земли, которую его предки считали своей.

Нынешние владения бриттов были действительно крошечными, но они гордились своим наследием, тем, что устояли перед римлянами, перед саксами и перед нынешним врагом, который захватил больше британских островов, чем какой-либо другой враг — но бритты все же оставались свободны!

Однако Гвальхмай ощущал подспудное настроение, понимание, что одной храбрости недостаточно против численно превосходящего врага, и что в конце концов наступит последний день. Он мог видеть это, когда после очередного пограничного сражения привозили убитых рыцарей; когда дамы не появлялись за столом, потому что сидели в своих комнатах, оплакивая любимых; когда исчезали знакомые лица, и их место на крепостных стенах занимали новые.

Иногда сам король выглядел измученным и замкнутым, и тогда Гвальхмай догадывался, что его, должно быть, преследовал кошмар и мысль о том, что маленький принц, возможно, никогда не наденет корону.

Кореника попросила Гвальхмая рассказать королю об Алате, чтобы этот крошечный остаток народа, который Мерлин и король Артур так старались защитить, в свой последний час мог покинуть остров и найти спасение на другой стороне океана.

Долгое время Гвальхмай отказывался, говоря, что может раскрыть секрет только императору Рима. Но, в конце концов, он согласился: "Мне кажется, что судьба Алаты — стать не дополнением к империи Рима, как хотел мой отец, а домом для всех несчастных и гонимых!"

"Можно ли представить лучшее предназначение?" — воскликнула Кореника.

К удивлению Гвальхмая, король Броне отклонил предложение.

"Я не смогу оставить свой народ. С теми немногими судами, что есть у меня, мы сможем перевезти лишь небольшое количество кимров. Даже если бы мы могли сделать несколько поездок, как только норманны поняли бы, что наша сила уменьшилась, они захватили бы на нас. Логрия — Англия — поглотит тех, кто остался. Это было бы актом предательства.

Я понимаю, что вы сделали предложение из лучших побуждений, я ценю это и благодарю вас, но мы будем бороться за свободу этой страны, и для этого нам нужен каждый мужчина и каждый мальчик. Наши женщины не хотели бы иной судьбы, да и я не стал бы просить их об этом.

Однако, все, что вы мне рассказали, будет записано и сохранено в укромном месте. Если когда-нибудь мы придем к соглашению с норманнами и будем жить с ними как мирные соседи, может случиться, что мой сын или его сын когда-нибудь захотят отправиться на вашу родину в поисках приключений. Это была добрая мысль, принц Гвальхмай, но сейчас я должен от нее отказаться".

Весной следующего года на границе было спокойно. Крестьяне мирно обрабатывали поля, а рыцари не выезжали на сражения. Впервые за долгое время женские слезы проливались не из-за политики королей, а из-за мелких неприятностей.

Яблоневый цвет мягко падал на могилы храбрых, рыбаки тянули сети, а торговые суда приходили и уходили из гавани Морфа.