Кольцо Мерлина

И вот настал день, когда Гвальхмай с Кореницей отплыли на судне одного виноторговца из Малаги, оборудованном, как и обещал король Броне. У них были лучшие карты, которые можно было купить, указания относительно того, где может находиться их пункт назначения, и благословение их добрых хозяев.

Король Броне и его люди выстроились вдоль берега, чтобы проводить их. Менестрель спел на прощанье грустную песню. Путешественники долго махали оставшимся, а когда они вышли далеко в море и Кимрию уже не было видно, не сводили глаз с весело трепетавших на ветру ярких вымпелов с драконами над замком Харлех.

"Счастливого пути! Прощайте! Удачи тем, кто уходит и никогда не вернется!"

Это было действительно грустное прощание, и долгое время люди при дворе вспоминали чужестранцев, которые жили рядом с ними какое-то время, а потом ушли навсегда и оставили о себе добрую память. Иногда они задавались вопросом, как сложилась потом жизнь высокого краснокожего принца и его смуглой жены, которая любила его так нежно, и чей смех звучал как золотые колокольчики.

Менестрель сочинил песню в их честь. Ее часто пели еще долгое время, пока одно поколение сменяло другое. Иногда внука этого менестреля после этой песни просили спеть песню про Мадока, подбадривая его аплодисментами.

Он замирал на некоторое время, а затем громко ударял по струнам арфы и объявлял как прелюдию к песне:

"Вот три исчезнувших человека, три утраты острова Британия!

Первый — Гавран, сын Айдана, и его люди, которые отправились в море в поисках Зеленых островов потопа, и о которых больше никогда не слышали;

Второй — Мирддин, бард Аврелиана Амброзия, и с ним девять бардов знаний, которые вышли в море в стеклянном доме, и никто не знает, куда они ушли;

Третий — Мадок, сын Овалина Гвинедда, который вышел в море с тремя сотнями человек на десяти кораблях, и никому не известно, куда они отправились".

После этой песни люди тихо плакали, так как многие помнили Мадока, а некоторые знали его отца Овалина, и было несколько стариков, которые видели самого короля Бронса.

И именно эти немногие иногда задавались вопросом, есть ли какая-либо связь между появлением этих чужестранцев из-за моря и исчезновением принца Мадока.

Они гадали о том, в какую таинственную страну те могли отплыть, но так как принц Мадок взял с собой старые записи, то к тому времени только Гвальхмай и Кореника могли бы им ответить, но их уже не было в Британии.

11 Арнгрим и золотая девушка

Мир долго пребывал в смятении. Пока Гвальхмай лежал замороженным в леднике, беспокойные народы двигались с места на место.

Рим пал под нашествием ужасных готов, был спасен византийскими греками и снова пал перед племенами лангобардов или "длинных ножей", пришедших из лесов его давнего врага Германии. Люди начали думать об Италии как о нации, потому что Рим был мертв, а те, кто еще мог называть себя римлянами, бежали в болота Венеции.

В Византии по-прежнему ярко светили огни, но границы Восточной империи расширялись и сжимались, как поверхность амебы. Иногда, во времена неспокойного мира, границы были широкими, неправильной формы; иногда они ограничивались только стенами, которые окружали часто осаждаемый Константинополь, все еще бывший гордостью Европы. Люди науки смотрели на него, как на Небеса. Верующие находили в нем самые святые сокровища. Грабители жаждали его богатств. Военные изучали его кампании и стратегию, а дипломаты учились искусству красноречия и убеждения, наблюдая за хитростью, практикуемой там.

Не было более великих примеров архитектуры, остававшихся где-либо еще неразрушенными; нигде в мире не было более красивой и сохранившейся арены, чем знаменитый византийский ипподром, и ни в одной другой христианской стране правители не осознавали в такой мере своей божественной судьбы, как правители Византии.

В то время как Гвальхмай был заключен в ледяной тюрьме, мавры хлынули из Африки в Европу. В Испании христианство столкнулось с исламом и было отброшено на север, к морю.

Когда-то было сказано, что только одна горная вершина во всей Испании была свободна, и на ней только 12 рыцарей с семьями выступили против языческих орд.

Карл Великий построил еще одну империю, римскую только по названию, но и она распалась, а ее величие стало легендой.

Пока Гвальхмай проводил ночь в Эльвероне, оставив ход времени без внимания, произошли другие перемещения народов.

В Испании стало больше свободных гор, потому что христиане и мавры научились жить друг с другом почти как соседи, хотя они часто воевали, чем обычно и занимаются соседи. Север превратился в сумасшедший ковер из крошечных христианских королевств, чей узор постоянно менялся в результате войн и браков по расчету.

Юг был исламским, поделенным между маврами — суровыми, бородатыми, нетерпимыми берберами из Северной Африки и более мягкими сарацинами — культурными, изнеженными арабами. Они презирали идеалы друг друга, но вера их объединяла. Здесь также был набор постоянно враждующих мелких государств, в котором одно сражение или брак могли изменить узор власти.