Кольцо миров (СИ)

Профессор придвинул свой гроб поближе к их столу и, к всеобщему удивлению, впервые показался в полный рост, присел на крышку, как на скамью, и уперся локтями в колени.

– О том, что смерть – всего лишь тезис, юная барышня, – голос его прозвучал слегка лукаво. – А тезисы можно опровергать. Мне эта мысль кажется весьма оптимистичной.

– Смерть – это конец, и нечего о ней говорить, – обрубила Йеннифэр.

– Вот именно! – подтвердила Цири. – Это не тезис, это… – Цири плюхнулась плашмя на свое кресло-подушку, улеглась и воздела руки к потолку. – Пф! Обычно это какая-то страшная задница, если говорить покороче! Иногда – чья-то, которой тебя накрывает!

Профессор удивленно приподнял брови и спустя мгновение утвердительно кивнул.

– Интересная аллегория, барышня. Никогда не приходилось слышать от студентов сравнения смерти и… ягодиц, – он повел рукой. – Но боюсь, такой трактат не получил бы широкого распространения. Слишком… – Ливертонд запнулся, подбирая слово, – свежо для нашего общества.

– А я бы просто заменил слово «жопа» на «проблема», – Джарлакс утащил с тарелки одну из принесенных Ан’ниви слив и откусил половину. Пожал плечами. – Звучит приличней.

– И получается скука, – Мелькор последовал примеру Джарлакса и взял из тарелки персик, после чего задрал ноги и без особого стеснения вытянул их поперек колен Майрона. – Так что если эти ваши тезисы опровергаются, это просто очередное слово для обозначения вопросов.

Майрон обхватил ноги Мелькора и уперся в них локтями. Налил себе еще стопку. Выпил. Выдохнул.

– Вы развели обычную трескотню, – угрюмо заявил он. – Смерть – это структура. Состояние любого материала. И мы так и не решили, как соединить ее с алкоголем.

Мелькор возмущенно сдвинул точеные темные брови.

– Я не понял, ты что, второй раз уже пьешь? А мы?

Выпили еще раз. Цири почувствовала, что опьянение достигло той приятной отметки, когда шатает, и море по колено. В голове начинали закипать идеи и безудержная храбрость.

«Мертвый самогон. Самогон-нежить».

Она хихикнула этой мысли и уселась с диким блеском в изумрудных глазах. От прилившей к лицу крови ее шрам заалел сильнее.

– Я знаю, что надо делать! – радостно заявила Цири. – Алкоголь нужно убить или хотя бы поверить, что мы его убили!

Джарлакс стащил с головы шляпу и повесил ее на край кресла. Дроу сидел, болтая ногой.

– Цири! – укоризненно потянул он. – Самое зверское убийство алкоголя в нашем присутствии уже было совершено им! – наемник кивнул в сторону Мелькора. – Когда в хранилище было разбито столько коньяка, что любой бы оплакал его, словно доброго друга в безвременной кончине!

Мелькор хохотнул и пожал плечами, жуя персик.

– У меня не было выбора, – весело заметил он.

– Идиоты, – уже слегка нетрезвым голосом возвестила Йеннифэр, расстегнув роскошную белую блузку ровно так, чтобы открыть прекрасное декольте. – Раз уж смерть – это концепция, то это переход в другое состояние!

Профессор заинтересованно-оценивающе посмотрел на женщину.

– Между прочим, очень верно замечено, – по его призрачному телу прошла серебристая рябь оживления. – Вы знаете, что в некоторых странах Фаэруна верят, что после смерти тело всего лишь обращается в духа-телтора?

– Да мы их видели! – раздалось наперебой сразу несколько голосов. Громче всех кричала Цири.

Она, потеряв всякое чувство дистанции, встала со своего кресла и плюхнулась на диван рядом с Майроном, откинувшись на ноги Мелькора.

– Эй! Слезь с меня! – вала возмущенно пихнул ее лодыжкой в спину, но Цири лишь поерзала и устроилась удобнее, улыбаясь до ушей. По ее щекам разлился румянец.

– А вот не хочу и не слезу! – громко заявила она. – И как мы сделаем из алкоголя дух?

– Дым! – гневно возвестила Йеннифэр.

Джарлаксу пришлось соображать всего мгновение, прежде чем он расхохотался и щелкнул пальцами, довольно щерясь.

– Да вы гений, госпожа Йеннифэр! И фигура у вас отличная, – дроу хлопнул в ладоши прежде, чем кто-то успел произнести хоть слово. – Нам нужен кальян на крепком алкоголе!

С кальяном разговор пошел веселее. Ан’ниви сохранила безукоризненное самообладание, но посмотрела на них, словно на сумасшедших, когда они потребовали кальян на чистом роме без всяких добавок.

И все-таки исполнила просьбу. А профессор Ливертонд, едва вдохнув в несуществующие легкие первый глоток дыма, расплылся в блаженной улыбке.

– О, боги планов! О, все чувства! Я словно впервые попробовал ром! После долгих бесчувственных лет это подобно поцелую первой любви! – он с наслаждением затянулся еще раз, очевидно, не испытывая никаких неудобств по поводу того, что дым проходил сквозь него и рассеивался в воздухе. – Это лучшее, что я мог почувствовать призраком!

Все уже чувствовали достаточное опьянение, чтобы в сердцах поселилась та особенная меланхолия перед моментом, как верх возьмет движущая сила алкоголя и разделит всех по своим местам, поселив в одних душах еще большую меланхолию, а в других – тягу к приключениям.

У Цири приятно звенело в голове, и практическим путем она выяснила, что развалиться в районе коленок Мелькора можно вполне удобно.