Кольцо Моргота

§85 После записи для 1280 года были добавлены следующие, относящиеся к Белерианду, записи:

1300 Даэрон, один из мудрецов Тингола, изобретает Руны.

Родились Тургон, сын Финголфина, и Инглор, сын Финрода.

1320 В Белерианде впервые появляются орки.

§86 После записи для 1350 года были добавлены еще две:

1362 Галадриэль, дочь Финрода, родилась в Эльдамаре.

Исфин, Белая дева нолдор, родилась в Тирионе.

Вторая из них есть также в рукописи (добавление карандашом - примечание 8).

§97 Против слов “Мелькор заговорил с эльдар об оружии, а прежде не было у них ни оружия, ни знания о нем” мой отец написал на машинописной копии: “Нет! Они должны были иметь оружие в Великом походе”. Ср. КС относительно этого (примечание к §49): “Эльфы прежде имели лишь оружие для охоты, копья, луки и стрелы”.

§99 Условия изгнания Феанора снова изменены (см. примечание 10), с “двадцать” на “двенадцать”.

§113 После “Зеленого холма” было добавлено “Эзеллохар”. Ранее это название всегда встречалось как добавление к машинописному тексту: стр. 69, §25. - “Чаши Варды”

превращаются в “Озера Варды”; см. стр. 69, §28.

§114 Машинистка ошибочно прочла Элемирэ, и отец поправил ошибку на Элеммирэ.

Я не знаю, с какими намерениями были введены белериандские записи, данные в §§81, 85 выше.

Пятая часть “Анналов Амана”

§117 И вот некоторое время спустя великое множество народу собралось у Круга судеб; и боги сидели во тьме, ибо царила ночь. Но теперь лишь такая, что бывает в каком-либо краю мира, когда звезды проглядывают по временам в разрывах могучих облаков, и холодные туманы наплывают с унылых морских берегов. Затем Йаванна поднялась на Зеленый холм, но наг он был теперь и черен; и глядела на Деревья, что умерли оба и угасли. Тогда поднялся плач множества голосов; ибо тем, кто горевал, казалось, что они испили до дна чашу скорби, предназначенную им Мелькором. Но это было не так.

§118 Ибо Йаванна обратилась к валар: “Свет Дерев угас и живет ныне лишь в камнях Феанора. Прозорлив он был. Внемлите! для могущественнейших даже есть такое, что могут они свершить однажды, и только однажды. Свет Дерев принесла я в мир и никогда не могу совершить это вновь в пределах Эа. Но будь у меня хоть немного этого света, я могла бы возвратить Деревьям жизнь до того, как корни их умрут; и тогда горе наше было бы исцелено, а черный замысел Мелькора расстроен”.

§119 И Манвэ заговорил, и молвил: “Слышишь ли ты, о Феанор, слова Йаванны? Даруешь ли, что она просит?”

И настало долгое молчание, но Феанор не отвечал ни слова.

Тогда воскликнул Тулкас: “Говори же, о нолдо, да или нет! Но кто откажет Йаванне? И не от нее ли явился вначале свет Сильмарилов?”

Но Аулэ Творец1 ответил: “Не спеши! Мы просим большего, чем ты можешь представить. Дайте ему покой на время”.

§120 Но тут Феанор заговорил, воскликнув с горечью: “Истинно, для малого, как и для великого, есть такое, что он может свершить лишь однажды. И в это свершение вложит свое сердце. Быть может, и смогу я разъять мои камни, но никогда вновь не сотворю подобных им; и если разбить их, разбито будет и сердце мое, и я умру: первый из всех Детей Эру”.

§121 “Не первый” - молвил Мандос, но они не поняли его слов; и вновь настало молчание, а Феанор угрюмо размышлял во тьме. И казалось ему, что он в кольце врагов, и вспомнил он слова Мелькора, что Сильмарилам грозит опасность, если валар захотят владетьими. “И не вала ли он сам - мыслилось ему, - и не ведает ли их сердца? Да, вор выдаст воров”. И он воскликнул громко: “Нет, этого не сделаю я по доброй воле. Но если валар принудят меня, то воистину буду я знать, что Мелькор родня им”.

§122 “Ты сказал свое слово” - молвил Мандос; и все смолкли, а слезы Ниэнны лились на Корлайрэ, оплакивая жестокость мира. И в это самое время явились вестники из Форменоса, и то были нолдор, что несли новые злые вести. Ибо рассказали они, как слепящая Тьма пришла на север, и в сердце ее некая сила, для которой не было имени, и Тьма исходила из нее. Но и Мелькор был там, он пришел в дом Феанора и там, пред дверьми, убил Финвэ, короля нолдор, пролив первую кровь Детей Илуватара. Ибо один лишь Финвэ не обратился в бегство пред ужасом Тьмы. Но твердыню Форменоса Мелькор взял приступом и разорил совершенно, и унес все множество самоцветов; и Сильмарилы были похищены.

§123 Тогда поднялся Феанор и проклял Мелькора, и нарек его Моргот2; и проклял он также призывы Манвэ и час, когда пришел на Таникветиль, думая в безрассудстве своем, что будь он в Форменосе, сил его достало бы на большее, чем погибнуть тоже - как рассчитывал Мелькор3. Но теперь Феанор бежал ото всех и скрылся в ночи, словно обезумев и от ярости и от горя: ибо отец его был дороже ему, нежели Свет Валинора или бесценные творения собственных рук; и кто меж сынами, эльфов и людей, более ценил своего отца?