Кольцо ненависти

– После вашего доклада, полковник, я очень сильно склоняюсь к этому выводу. Поэтому я и хочу, чтобы вы все выяснили.

Кристофф сложил тонкие руки на узкой груди.

– Я все равно не понимаю, почему вы должны покинуть Терамор.

– Я пообещала Траллу, что лично расследую это дело, – Джайна криво усмехнулась. – Пока что в этом деянии можно заподозрить лишь меня, ведь мне вполне по силам вырубить целый лес и переместить его в любую точку Калимдора. Вы знаете лучший способ доказать мою невиновность, чем самой выяснить правду?

– Даже несколько способов, – кисло ответил Кристофф.

Леди Праудмур обошла стол с другой стороны и встала лицом к лицу с гофмейстером.

– Есть и ещё одна причина. Вполне возможно, что здесь замешана магия. Причем могущественная. Если на Калимдоре стали применяться столь сильные чары, я должна узнать, кто ими владеет, и понять, почему этот маг скрывается.

– Если здесь замешана магия, – Слова Кристоффа прозвучали настолько дерзко, что Лорене отчаянно захотелось его стукнуть. Однако гофмейстер тяжело вздохнул и опустил руки. – Все же, полагаю, ваше беспокойство обосновано. По крайней мере, эту историю действительно стоит расследовать. Я снимаю свои возражения.

Леди Праудмур сухо процедила:

– Я так рада получить ваше разрешение, Кристофф, – Она снова подошла к своему столу и стала что-то искать в куче свитков. – Я отправлюсь туда утром. Не знаю, сколько времени это займет, поэтому, Кристофф, пока меня не будет, вы займетесь делами. До моего возвращения вы будете наделены властью действовать от моего имени, – повернувшись к Лорене, она добавила: – Хорошей охоты, полковник. Вы оба свободны.

Лорена снова отсалютовала, развернулась кругом и вышла из кабинета. Когда она оказалась за дверью, то услышала, как Кристофф начал было что-то говорить, но чародейка прервала его.

– Я сказала, что вы свободны, гофмейстер.

– Конечно, мэм.

Услышав уязвленный тон чиновника, полковник не смогла сдержать улыбку.

Бывали времена, когда Джайна Праудмур жалела о том, что так часто оказывалась права.

Она никогда не боялась ошибаться, и отчасти в этом был виноват Антонидас. С первых дней учебы наставник вбивал Джайне в голову, что для мага самый тяжкий грех – это самоуверенность. И ему было очень легко поддаться.

– Когда ты владеешь такой силой, когда она буквально находится у тебя в руках, нетрудно поддаться соблазну и решить, что ты всемогуща, – увещевал пожилой чародей. – Воистину, это настолько просто, что большинство магов верят в эту иллюзию. Это одна из причин, почему мы часто так сильно переутомляемся, – последнее он добавил с легкой улыбкой.

– Но к вам ведь это не относится, верно? – спросила тогда Джайна.

– Относится, причем довольно часто, – ответил маг. – Хитрость заключается в том, чтобы увидеть в себе этот недостаток, и приложить усилия, чтобы его исправить.

Затем Антонидас рассказал ей о магах прошлого, об Эгвин и Медиве – последних Хранителях Тирисфаля. Высокомерие привело к гибели их обоих. Годы спустя Джайне довелось работать бок о бок с Медивом, и она стала свидетельницей того, как он искупил свои грехи. Его матери, Эгвин, повезло гораздо меньше. Первая женщина-Хранитель, которой Джайна восхищалась большую часть своей жизни, за века своего служения допустила одну-единственную ошибку – она поверила в то, что победила Саргераса. На деле она лишь уничтожила его аватар и позволила демону скрыться в её собственной душе. Он оставался там на протяжении веков пока Эгвин не родила Медива, и тогда Саргерас перешёл к нему. Медив стал сосудом для сущности демона и причиной вторжения орков в этот мир, а все потому, что Эгвин поддалась высокомерию и поверила в то, что смогла одолеть Саргераса в одиночку.

Джайна хорошо усвоила этот урок, и потому всегда сомневалась в собственной правоте. Но она продолжала восхищаться Эгвин, ведь если бы великая чародейка первой не проложила путь, любые попытки Джайны изучить магию были бы встречены насмешками, а не простым сомнениями, которые можно легко развеять. И Джайна быстро развеяла сомнения Антонидаса.

Иногда неуверенность ей только мешала: например, Джайна долго не прислушивалась к своему внутреннему голосу, говорившему, что Артас изменился. Потом, когда её возлюбленный перешёл на сторону зла, Джайна стала думать, что все сложилось бы иначе, начни она действовать раньше. Но чаще всего способность сомневаться в своей правоте служила ей верой и правдой, и Джайна надеялась, что это делало её мудрым правителем народа Терамора.

Когда Тралл рассказал ей, что часть леса, окружавшего Громовой хребет, уничтожена, Джайна сразу же поняла, что здесь задействована магия, причем могущественная. Однако она до последнего надеялась, что ошибается.