Кольцо принца Файсала

Устав от бесплодных поисков, Том нашел в густом тропическом лесу пещеру, откуда море казалось лишь узкой полоской бирюзы.

Прямо над ним возвышался конус потухшего вулкана.

Если бы не крики обезьян, то мир был бы столь же тих и прекрасен, как в момент своего сотворения. Как в тот день, когда Том появился на свет и в первый раз увидел лицо своей матери. Тогда он был еще так мал, что не мог произнести ни единого слова. Он еще не умел думать и только слушал шум прибоя и песню, которую пела ему мать.

Берег и море, звезды и пальмы – все было по-прежнему, но сам Том стал другим. Его голова трещала от слов, свивавшихся в узловатые гирлянды мыслей, которые пригибали его к земле и не давали спокойно дышать. Будто гонимый охотниками зверь, он забился в самую глубокую пещеру на острове, словно в надежде, что здесь он снова станет маленьким и сможет взглянуть на мир глазами новорожденного.

Но он больше не был маленьким и невинным ребенком, и в звездах для него уже не было ничего таинственного – он смотрел на них лишь как на ориентиры, помогавшие находить дорогу домой, – и даже сам могучий океан не мог поведать ему что-то, чего бы он уже не знал.

– Я взрослый, – громко произнес Том, – и не должен ничего бояться. Мне нечего стыдиться. Я делаю лишь то, о чем меня попросили. Как топор, нож и рыболовецкий гарпун, я всего лишь орудие.

Том огляделся и повысил голос.

– Всего лишь орудие! – выкрикнул он.

И в этот момент он увидел маленького, зеленого, как морские водоросли, геккона, который сидел на потолке пещеры и глядел прямо на него. Тому даже показалось, – но это, конечно, ему просто почудилось, – что геккон улыбается, облизывая губы своим раздвоенным язычком.

– Нас только двое, – прошептал Том, – двое в целом мире.

Геккон придвинулся поближе.

– Ты и я, маленький геккон, только ты и я.

– И страх, – усмехнулась ящерка, – нам не следует о нем забывать.

Том прищурил глаза.

– Страх? – переспросил он.

– Ах, не притворяйся, – произнес геккон, – конечно, Страх. Иначе как бы мы встретились в этой лесной глуши, так далеко от всех.

– Расскажи мне о Страхе, – шепотом попросил Том.

– Ты хочешь послушать о Страхе?

– Да, расскажи мне о нем.

– Со Страхом, – ответила ящерица, – дело обстоит точно так же, как с орлом, скорпионом, леопардом, какаду, с тобой или со мной. Без пищи мы гибнем. Так же и Страх.

Том вздохнул и посмотрел на влажный потолок пещеры.

– Продолжай, – попросил он, – расскажи мне то, чего я не знаю.

– А что я получу взамен? – улыбнулась ящерка. – Такой кроха, как я, не может отказать себе в удовольствии потребовать что-нибудь взамен.

– Хочешь, я остригусь наголо? – неуверенно предложил Том.

Геккон с понимающей улыбкой оглядел сырую пещеру.

– У меня, бедной неказистой ящерки, стоящей так низко по сравнению с другими живыми существами, так мало в жизни радостей. Моя жизнь обыденна и скучна. Если бы я хоть на миг смог ощутить ту радость, что испытываете вы, люди, глядя на водопад, который для вас не просто бегущая вода, на звезды и на луну, которые значат для вас гораздо больше, чем просто свет или ночь, даже такая короткая жизнь, как моя, стала бы куда богаче.

– Ты слишком высокого мнения обо мне, – вздохнул Том. – Как я смогу дать тебе все это?

– Подари мне свое сердце.

– Мое сердце? Ты хочешь мое сердце?

– Да, отдай мне твое сердце, и я расскажу тебе о Страхе, который питается нашими сомнениями; я научу тебя, как его приручить и обрести над ним власть, а тот, кто имеет власть над своими страхами, непобедим.

– Кому хватит ума отдать свое сердце? – спросил Том. – Да еще какому-то геккону. Чертовой ящерке. Исчезни, гнусная тварь, чтобы я больше тебя не видел.

Геккон изогнулся на потолке пещеры.

– Мы еще увидимся, Том, – с нажимом произнесла ящерка. – Вернемся к этому разговору позже, когда жизнь научит тебя торговаться.

Не слушая геккона, Том вышел из пещеры и направился на берег моря. Там он растянулся на песке и уснул.

Там его и нашла мать.

Без лишних слов она сразу повела его домой. Когда же Том спросил ее про отца Инноченте, она рассказала, что Самору нашли солдаты инквизиции и что допрос уже начался.

В последующие дни Том делал то, что делал всегда, – выходил в море и ловил рыбу; но однажды вечером, когда он правил лодку к берегу, до него донесся стук барабанов. Сам того не желая, он поплыл на этот звук.

Спустя короткое время Том увидел длинную процессию, двигавшуюся по направлению к самой дальней песчаной косе, которая, подобно клешне краба, далеко тянулась в море в северо-восточном направлении.

Солнце садилось, и люди, словно черные муравьи, двигались в процессии, возглавляемой знаменосцем и глашатаем.

Том развернул лодку и принялся быстро грести, не спуская глаз с процессии, насчитывавшей по меньшей мере человек сто островитян.