Колыбель

— Что ты, что ты, сынок! — взмахнула руками Матрена. — Чего ты на мамку так?

— Психую, наверно, потому, — сконфуженно пробормотал Вася. И вот уже столкнули лодку, и запустили двигатель, и понеслись в заштормившее море.

Валентин знал, что делал, когда погнал Василеву лодку совсем в другую сторону — противоположную той, куда ушли трое за аханами. Он решил взять браконьеров врасплох, чтобы те не успели спихнуть рыбу за борт. Он обошел предполагаемое место их нахождения, чтобы подойти к ним с подветренной стороны. Вскоре Василий уже видел их. Трое в «казанке» никак не ожидали неприятностей. Они только что вытащили довольно крупного осетра, полузадохнувшегося от неподвижного сидения в западне, куда, видимо, попал еще сутки назад. Бросив на дно вяло сопротивляющуюся рыбину, начали вытаскивать еще одну сеть.

Перед броском к лодке браконьеров Василий и Валентин поменялись местами. Теперь Конешно сидел на руле, Валентин переместился на нос.

Трое почуяли опасность в самый последний момент. Один из них обернулся, когда лодка с выключенным мотором ткнулась в бок металлической «казанки». «Гей!» — вскрикнул он оторопело. Обернулись и его товарищи. Валентин одним движением сдернул шланг, соединяющий двигатель с бензобаком.

Выстрел прозвучал коротко. Ветер в одно мгновение сорвал его с конца стволов: будто и не было выстрела. Василий почувствовал, как обожгло щеку. Увидел, как повалился на банку Валентин. Запустил двигатель и рванулся прочь от вновь поднятого ружья.

Вслед прозвучал еще один выстрел.

«Ну, это они со злости палят. Что с Валентином?»

Приблизиться к нему не мог, боялся бросить руль. Волна может сорвать мотор. И тогда амба.

— Валька, что с тобой?

Молчание.

— Валя! Ты живой?

— Живой, живой! Оглушило. Стрелял, сука, в упор.

— Куда?

— Плечо и голова...

— Голова? — Это почему-то напугало Василия. — Много крови?

— Хватает...

Василий вдруг с ужасом вспомнил, как метался со своим ружьем, крича в адрес Валентина угрозы. Неужели, если бы тогда появился Валентин, выстрелил бы?..

— Может, перевязать?

— Только время потеряем.

— Тебе так плохо, что время считаешь?

— Ничего, ничего. Гони! Нам их еще встретить надо.

— Тебе в больницу надо... Я сам их встречу!

— Они вооружены.

— У меня тоже есть ружье.

«Так выстрелил бы или не выстрелил? Неужели я от этих паскуд недалеко ушел? Ах, гады! Стрелять в живого...»

— Валя!

Молчание.

— Стой, стой! — бежал навстречу грузовику Василий.

«Колхида» остановилась. Из кабины высунулся Бакланов.

— Ты чего, Васька?

— Парня подстрелили, надо в больницу... Рыбинспектора.

— Иванова, что ль?

— Кого же?!

Валька потерял много крови, обмяк. С трудом внесли его в кабину.

Вася крикнул напоследок:

— Давай сам! А я тут останусь! Надо встретить тех гадов. На веслах идут!

По дороге в городок Василий встретил Андрюху.

— Как хорошо, что ты попался, — задыхаясь, выпалил он. — Вальку из ружья... браконьеры. Бакланов повез его в Мужичью, а я остался, то есть вот бегу за подмогой... Я-то их не боюсь. У меня у самого есть ружье. Но я один на весь берег залива. Они могут выйти в любой бухте...

— Наши? Со стройки? — глухо спросил Андрюха.

— Одного я знаю. В ОГМе видел несколько раз... Ну, разбежались?

— Разбежались, — ответил Андрюха и тут же исчез в темноте.

Василий, возвращаясь, заглянул домой. Матрена спала. Тем лучше. Снял со стены ружье. Тихонько выскочил на улицу и к лодке. Море гуляло. «Неужели успели выскочить? Не может быть! Далеко. На веслах, да еще против ветра. Пыхтят как миленькие. Упираются. Думают, я поволок Иванова в больницу. Пока то да се, они и успеют уйти... Не на того напоролись. Сейчас подмога подойдет».

Один за другим появились Никита Вороной и Ваня Бондаренко. Никита молча пошел по берегу, вглядываясь в темную стену моря. А Бондаренко долго и придирчиво выспрашивал у Конешно, что да как. Василий терпеливо рассказывал, по требованию участкового повторяя отдельные моменты происшествия. Затянувшийся диалог прервал гудок автомашины. С дороги сворачивала «Колхида» Шуры Бакланова. Едва грузовик стал радиатором к воде, как чуть поодаль тот же самый маневр проделала еще одна машина. На такую же позицию вдоль воды становились еще несколько автомобилей.

— Молодец, Шурик! — побежал навстречу Бакланову, идущему от машины, Василий. — Хорошо догадался! Теперь они не выскочат. Мы их светом фар!

— То не я догадался. То Зайцев. Я, когда привез Вальку в хирургию, Зайцева у больницы засек. Ну, ты сам понимаешь... почему председатель не спит в эту ночь... Грушка моя рожает. Может, и родила уже. Не знаю. А Зайцев вокруг больницы крутится. Переживает старикан. Кто-то слух пустил, что ребенок от него. Так я его успокоил. Говорю: я отец ребенка, я — Александр Бакланов. Это я ему накануне еще объяснил. А когда засек у ворот больницы и он увидел Валентина, все сразу сообразил. Говорит: ты Иванова сдавай, а я в гараж. Подниму шоферов.

Но тут снова насел участковый: Василий принялся во второй раз рассказывать о случившемся. Но видя, что Иван все усвоил с первого раза, даже поправляет его, очевидца и участника, не выдержал, вспылил: