Колыбель богов

— Каюсь — чревоугодию не чужд, — снисходительно ответил Акару. — Тебе этого пока не понять, но когда получишь под своё командование корабль и станешь подолгу бороздить морские просторы, вот тогда до тебя и дойдёт, что вкусная еда — это лучшее из того, что боги дали человеку. Скверное кислое вино, протухшая вода, чёрствые лепёшки, сыр каменной твёрдости, немного бобов, прогорклое оливковое масло, сухая рыба, а если повезёт поймать свежую, то это уже пир, но так бывает редко... Даже горсть вяленых фиников или одна-единственная смоква в море — это праздник. Какое наслаждение испытываешь, вернувшись из длительного плавания, когда отведаешь чистой воды из горного родника! Или съешь поджаренного на костре молодого барашка, который совсем недавно бегал по зелёному лужку.

— А почему ты так нарядно вырядился, будто уже сегодня надо идти на торжества в Лабиринт?

Акару был одет как знатный иониец — в длинное, ниспадающее складками платье из очень дорогой и тяжёлой узорчатой ткани тёмно-зелёного цвета. Одежду украшала богатая вышивка золотыми и серебряными нитями, а стан старого кибернетоса обвивал широкий матерчатый пояс из серовато-серебристой материи с нашитыми на него разноцветными драгоценными каменьями в золотом обрамлении, который подчёркивал всё ещё тонкую, несмотря на преклонные годы, талию старого морского волка. Наряд Акару не был совсем уж необычным для Крита. Чаще всего в таких одеждах щеголяли кибернетосы и богатые купцы, но только в особо торжественных случаях. Придворные из Высших старались придерживаться древней моды и не поддаваться новым веяниям. Ну а моряки и купцы — что с них возьмёшь. Им приходилось общаться со многими народами, которым нравилось, когда гость предпочитал их одежду. Это сильно способствовало сближению и удачной торговле. Чего ни сделаешь ради солидной прибыли...

— На праздник наряжаться рановато — до него осталось ещё два дня, а вот дворец я должен посетить обязательно. И прямо сегодня.

— Зачем?!

Старик добродушно улыбнулся и ответил:

— Скоро узнаешь. Но не сейчас.

Даро немного помялся возле деда (его буквально распирало от любопытства), но пересилил себя и не стал уподобляться капризному ребёнку — ныть и просить, чтобы Акару открыл ему тайну своего визита в Лабиринт. Мужчина должен уметь сдерживать себя. Окунувшись в небольшом бассейне, выкопанном за домом (отец облицевал его дорогой плиткой из Айгюптоса на зависть соседям), Даро сел обедать. Деда уже и след простыл; он был лёгким на подъём...

На этот раз Акару прошествовал во дворец с западного входа, с той стороны, где находилось место собраний Высших — Зал Множества Колонн. Именно прошествовал — он изображал из себя очень важную персону. Такие собрания — скорее расширенный Большой Совет — минос собирал, когда требовалось обсудить что-то чрезвычайно важное: дать отпор врагу или собрать средства для восстановления дворца после очередного сокрушительного землетрясения. А ещё именно здесь «возрождённый» правитель Крита сообщал своим подданным, обладающим властью на острове и большими богатствами, новые законы, полученные в Диктейской пещере от Дивея, Отца Дня. В обычные дни в Зале Больших Колонн происходил осмотр и оценка иноземных товаров, которые должны были поступить в хранилища и сокровищницу дворца. Собственно говоря, это была таможня. К залу вела отличная Дорога Миноса, вымощенная хорошо подогнанными плитами и названная так в честь первого правителя Коносо. Отменно обустроенная дорога была пешеходной, и по ней не могли проехать тяжёлые повозки с товарами. В начале дороги их сгружали, а дальше груз перемещали носильщики.

Знатные кефтиу, правители главных городов острова — Аминисо, Тирисо[81], Паито[82], Кидонии[83] и крупных селений, приезжали во дворец по вызову миноса или по случаю праздников на колесницах. Они останавливались в Гостинном Доме, расположенном рядом с дворцом, и шли в Лабиринт пешком, а их жёны и другие знатные дамы прибывали туда в паланкинах. Чтобы попасть во дворец, нужно было перейти мост, перекинутый через реку Кайрато.

Стража — воины из страны Нуб — не решилась заступить дорогу Акару; властный взгляд старого кибернетоса, привыкшего повелевать командой корабля, члены которой не отличались прилежными манерами, скорее наоборот — обладали буйным нравом, ни на миг не позволил им усомниться в том, что перед ними один из Высших, а не какой-то проходимец, пытающийся проникнуть во дворец без должных на то оснований. Он даже не стал предъявлять чернокожим воинам свой «пропуск» в Лабиринт — перстень-печать кибернетоса, сомневаясь, что они могут хоть что-то понять в резном изображении, исполненном одним из выдающихся резчиков Коносо на превосходном красном агате.

Дальнейший его путь лежал к сердцу Лабиринта — большому центральному двору, который был обнесён высокими стенами. Акару знал, что помещения к западу от двора предназначались для священных обрядов и государственных дел, а на восточной стороне находились жилые комнаты. Там располагался и Малый тронный зал миноса.