Колыбель богов

Его завели в просторное помещение, где Даро встретил высокий статный жрец, в котором он сразу узнал второе лицо в жреческой иерархии (после миноса). Жреца звали Ниметийо. В его жилах текла кровь миносов, и в народе бродил слух, что он добивался трона, будучи ко времени смерти отца Аройо уже взрослым мужчиной, тогда как нынешний правитель Крита был ещё чересчур юн, чтобы взвалить на свои хрупкие плечи огромную власть и ответственность за судьбы тысяч соплеменников. Даже своё второе имя, Ниметийо, жрец позаимствовал у одного из древних миносов. Но у него не сложилось. Шептались, что этому воспрепятствовал отец Аэдоны, могущественный военачальник, наварх, командующий флотом Крита, выходец из очень богатой и многочисленной семьи. Причина, по которой он разрушил замысел Ниметийо, лежала на виду — Аэдона. Он замыслил сделать её правительницей острова, выдав замуж за Аройо, и добился своего.

Жрец сердито посмотрел на Даро и резким тоном приказал:

— Раздевайся! Полностью!

Даро снял свою лёгкую одежонку и встал ровно, независимо глядя на всесильного жреца. Он уже освоился в своей неожиданной роли и успокоился. А вместе со спокойствием пришли его обычная невозмутимость и хладнокровие.

Ниметийо придирчиво осмотрел всё его тело и, не найдя никакого изъяна, сказал уже более мягким тоном:

— Тейе Матере действительно избрала достойнейшего. С этого момента ты принадлежишь богам. До самой церемонии (а она начнётся завтра, когда проснётся Адиунский бык) тебе нельзя есть — ни единой хлебной крошки! — а пить нужно только особое, освящённое вино в очень небольших количествах. Твоим наставником будет жрец по имени Лампр. Он обучит тебя всем тонкостям священного ритуала. А теперь иди, тебя проводят...

Обряд очищения несколько затянулся. Сначала Даро усадили в ванну, налили подогретой воды — такой горячей, что он едва не закричал, но лишь крепко стиснул зубы — и долго тёрли тело песком тонкого помола (это сначала), а затем намылили жидкой финикийской пастой, которая давала обильную пену и приятно пахла лилией — цветком богини Рато. Во дворце был специальный жрец-садовник, который только то и делал, что высаживал луковицы лилий где только можно: в огородах, садах, на лугу и конечно же на цветочных клумбах — и ухаживал за ними с особым тщанием, привлекая к этой работе в качестве помощников слуг и рабов.

Смена воды на более прохладную означало конец его мучениям — тело от песка горело, будто его подожгли. Но самому выбраться из ванны ему не дали. Даро подхватили на руки два дюжих жреца, обернули тело в белоснежный кусок мягкого виссона и отнесли в другую комнату, где уложили на каменный стол и начали разминать тело и натирать его каким-то пахучим маслом. После этого излишки масла убрали — вытерли тело всё тем же виссоном, позволили пройти в отведённую ему комнату, где тщательно расчесали его густые и длинные волосы, ставшие после мытья финикийской пастой мягкими на ощупь — точно как «перья» раковин-жемчужниц.

В комнате Даро уже ждал портной. И не простой, а в жреческом звании. Он быстро обмерил его тело тонким, хорошо вычиненным ремнём с метками и ушёл, оставив Даро наедине с кувшином вина и совсем крохотной чашей, наказав пить в меру, повторив слова Ниметийо. Вино с пряностями и впрямь было великолепным; такого напитка Даро даже пробовать не доводилось.

Вернулся жрец спустя недолгое время. Он принёс великолепную набедренную повязку, расшитую золотом, и кожаный пояс, густо усеянный драгоценными каменьями, которые при свете двух жировых ламп сверкали и переливались всеми цветами радуги. Наверное, это священное одеяние (судя по вышитому на нём изображению тавроса) уже было готово к предстоящим торжествам и его только подогнали точно по фигуре Даро.

К повязке жрец присоединил мягкие сапожки из козлиной кожи красного цвета, вышитую серебряными нитями повязку для волос, украшенную мелким жемчугом, тяжёлое золотое ожерелье, набранное из золотых пластин, на которых были изображены все основные боги Крита, и два браслета на руки, тоже золотые. На этом его обязанности были исчерпаны, и он уступил место другому жрецу — Лампру.

Лампр был очень стар, с длинной седой бородой, хотя большинство жрецов тщательно брили свои лица; собственно, как почти все кефтиу. Даро быстро сообразил, что он принадлежал к «законникам» — людям, облечённым большой священной властью, которые истово придерживались древних традиций.