Колыбель богов

Даро вдруг ощутил необычайное спокойствие и прилив сил. Он наконец посмотрел на ахейца, который возвышался над, ним словно каменная глыба, и лучезарно улыбнулся. Элланодик, который должен был судить поединок, даже опешил; он никогда не видел, чтобы кулачные бойцы были столь веселы и беззаботны. Обычно их лица перед боем становились мрачными, взгляд — жёстким, а фигура выражала целеустремлённость и волю к победе. Этот же юноша показался элланодику слишком несерьёзным, легковесным.

Похоже, молодой боец, последняя надежда всех кефтиу, не понимал, с каким грозным противником ему придётся схлестнуться. Или он решил для виду изобразить сопротивление, а затем подставиться под несильный удар и выйти из боя? Такие случаи бывали и элланодик насторожился. Это было бы величайшим позором для всех жителей Крита. Тем более что бой происходит в дни великого праздника и в присутствии самого миноса. Но Даро улыбался совсем по иной причине. Благодаря взгляду Атенаис он полностью уверовал в свою победу. Иначе просто не могло быть!

Элланодик пробормотал молитву, полагающуюся в таких случаях, несильно ударил каждого бойца прутом по спине — дабы они не сильно увлекались, превращая кулачный бой в драку, и чтобы не забывали о правилах, а также о том, что за ними наблюдает строгий придирчивый судья.

Афинянина звали Бут, что означало «коровий пастух». «Похоже, — мельком подумал юноша, — Бута присмотрели, когда он пас коровье стадо в горах». Как Даро и ожидал, он сразу бросился в атаку, при этом совсем пренебрегая защитой. «Разве можно сравнивать меня, зрелого мужчину и лучшего кулачного бойца Ахиявы, с каким-то неизвестным юнцом, которого выставили на финальный бой лишь для того, чтобы он состоялся? — самонадеянно думал ахеец. — Кефтиу всегда отличались хитростью, им явно не хотелось отдавать первый приз чужаку. Но на что они надеются? Я уже победил трёх очень сильных бойцов. А уж для этого младенца хватит одного доброго удара».

Даро не дал Буту сблизиться. Он встретил его молниеносным прямым ударом в челюсть и тут же отскочил на безопасное расстояние. Удар ошеломил афинянина. Он помотал головой, чтобы выгнать из неё гудевших там шмелей, и наконец присмотрелся к своему сопернику более пристально.

То, что он узрел, очень ему не понравилось. Конечно, юноша был ниже его ростом, не так массивен, но его широкая мускулистая грудь, хорошо растянутые мышцы рук и сухие стройные ноги подсказали Буту, что перед ним великолепный боец, обладающий превосходными данными для кулачного боя. А уж удар у него был поставлен выше всяких похвал. Тем не менее это открытие не потушило пыл ахейца. Как лев, коротко рыкнув сквозь стиснутые зубы, в которых была зажата подушечка, смягчающая удары, Бут снова ринулся вперёд, надеясь задавить противника своей массой. Но его зубодробительный удар попал в пустоту. Бут едва не грохнулся на каменные плиты двора, что было бы весьма печально, и по инерции ему пришлось пробежать вперёд. Уже разворачиваясь, он интуитивно почувствовал, что кулак кефтиу летит ему в голову, но ни защититься, ни уклониться афинянин уже не успевал.

Удар Даро был страшным по силе. Он пришёлся Буту в висок. Афинянин и так был неустойчив, потому как потерял равновесие после неудачной атаки. А тут ещё удар у Даро получился просто блестящим. Поэтому Бут не просто опустился на одно колено, как это часто бывает во время поединков, когда кто-нибудь из бойцов требует спасительного отдыха, а улетел до самого ограждения, где и затих в беспамятстве.

И минос, и все Высшие, и другие зрители глазам своим не поверили. Никто даже не предполагал, что юный боец-кефтиу может такое сотворить. Продержаться какое-то время против гиганта-афинянина, чтобы поддержать честь кулачных бойцов Крита, — это да, вполне возможно. Но чтобы смахнуть его одним ударом, как муху со стола... Это было немыслимо, невероятно!

Но факт был налицо — иноземный кулачный боец по-прежнему нюхал плиты внутреннего двора Лабиринта, с ним возились элланодик, жрец-лекарь и два ахейца из свиты афинского посла, а юный кефтиу подошёл к той стороне, где сидел минос с правительницей, прижал кулаки, обмотанные ремнями к груди, и низко им поклонился. Только тогда зрители взревели, словно стадо диких быков, когда их ловят сетями. Казалось, что ещё немного и стены домов, окружавших арену, обрушатся.