Колыбель колдуньи

— Данька, — она наклонилась к его лицу и прошептала едва слышно, — кого ты сейчас видишь там, Данька? Возвращайся скорее, прошу тебя!

Он еще не знал её секрета. Маленькая жизнь билась под её сердцем.

— Возвращайся, хороший мой, мы тебя очень ждем…

* * *

— Черт дери этих баб, — ворчание Анисима заставило меня открыть глаза, старый слуга, шаркая ногами по спальне, открывал занавеси на окнах, впуская в комнату тусклый свет осеннего утра. — Довели до падучей такого человека…

— Анисим, хорош бурчать!

Анисим подпрыгнул от неожиданности:

— Разбудил вас, барин, — простите Христа ради. Думал вы еще без чувств — давеча в себя не приходили, простите!

Я лежал в своей постели, переодетый в белую ночную сорочку и колпак. За окнами под порывами холодного ветра раскачивались пожелтевшие ветви ивы.

— Что это со мной?

— Захворали вы, барин, благо Ксана вас нашла — прибежала, говорит — плохо вам. Мы вас в дом принесли, переодели. Теперь вот, Ксана отвар готовит…

Я поднял глаза на стену. Портрет исчез. Анисим, перехватив мой взгляд, укоризненно покачал головой:

— Убрали мы его, от греха подальше. С тех пор как барыня ваша в заграницы с кузнецом сбежала — сразу и убрали.

— Сбежала с кузнецом?

— Ой, барин, как бы умом вы не тронулись, — еще летом сбежала, имение продала и за границу уехала, вы-то почитай все лето горе заливали, насилу вас с Ксаной в чувство привели.

Я ничего не мог понять. Еще вчера я стрелял в Ксану, которая оказалась совсем не Ксаной, а моей Алькой, еще вчера я четко понимал, что виражи виртуального путешествия завели меня в глубокие дебри, и я успешно сам себе эти дебри объяснил. Теперь, оказывается, прошло лето, в течение которого я заливал горе, а моя жена сбежала с кузнецом. Стоп, — ну да, все правильно, все логично, ведь должна была как-то измениться легенда для жителей моей деревни. Им ведь не объяснить, что своими неадекватными действиями я вызвал скачок в программе и исчезновение целого куска земли вместе со всем, что на нем находилось. Предупреждал же профессор — нельзя убивать. Только он обещал, что тогда программа просто прервет путешествие и вернет нас в настоящее. Алька уже вернулась назад. Почему же я до сих пор здесь, почему я не возвращаюсь?

Скрипнула дверь и в комнату едва слышно вошла Ксана.

— Выпей, барин, — она протянула мне глиняную плошку с каким-то отваром, — выпей, не бойся, тебе надо на ногах быть, а это снадобье тебе силу вернет.

— Ксана у нас кудесница, — Анисим подмигнул и пошел к двери, бормоча себе под нос:

— Да, осень-осень, что-то рано осень в этом году настала…

Ксана! — Я взял её за руку, — что происходит?

— Пей отвар, барин, пей, полегчает.

— Скажи что-нибудь, объясни…

— Я умом не могу, барин, я только сердцем чувствую — беда большая. Я в шар смотрела — ты не живой и не мертвец, ты и здесь и не здесь, тебе даже букашку нельзя трогать — иначе все на земле нашей изменится, и в то же время жизнь наша мимо тебя проходит. Ты — сам по себе, мы — сами по себе. Мы настоящие и ты настоящий, только ты свою судьбу проживаешь, а мы, вроде как со стороны смотрим.

Я притянул её к себе, и поцеловал в губы. Она улыбнулась и тряхнула черной гривой волос:

— Что, силы возвращаются?

Я вскочил с постели, подхватил её и закружил по комнате:

— Я силен как никогда!

Она стянула колпак с моей головы и запустила пальцы в мою шевелюру:

— Погибну я через твою любовь…

— Не говори так, все наладится.

— Ты должен вернуться туда, откуда пришел.

— Но у меня не получается, а сам я не знаю как, да и не очень хочу. Если только с тобой…

Я прижал её к своей груди:

— Никому, слышишь, никому не отдам тебя, любимая моя.

— Я и сама от тебя не уйду, если не прогонишь, — она глядела мне прямо в глаза. Волна желания затуманила мой разум, и я увлек Ксану на большую кровать под прозрачным балдахином

— К черту возвращение, к черту опасность, только ты для меня имеешь значение!

* * *

Гармоничный мир прошлого перевернулся с ног на голову. Вместо теплых солнечных деньков ежедневная слякоть с холодным ветром. Ксана, не отходившая от меня последние недели ни на шаг, сегодня вновь исчезла, не сказав ни слова. Я стоял на устеленной опавшей листвой опушке леса. В последнее время я все чаще вспоминал слова пророчества: «Нет тебе пути назад, барин, дорога закрыта. Ты, барин, здесь сгинешь, будешь бродить, как призрак, пока как дым не истаешь, и ждет тебя смерть неминучая, лютая смерть… и сроку тебе, до первого снега, а коли вернуться хочешь, постараться надобно, потому что, если здесь сгинешь — и там умрешь. Три камня вложи в колыбель колдуньи, открой замок ключом, который не возьмешь силой и не украдешь, а только добром получишь, там будет путь твоей душе назад…»