Колыбельная

Крыса была мне не рада и от души тяпнула за палец, прокусив повязку. Дарина вздохнула и без вопросов полезла за перевязочными материалами, но я не стала дожидаться и, наскоро заперев клетку, подошла к Мирине.

Ее колотило от холода, и протянутая мне навстречу рука ходила ходуном, словно женщине пришло в голову подразнить меня, не давая ее ухватить. Я ограничилась тем, что поймала ее за предплечье и нагнулась, неловко приобнимая поверх одеяла.

Магии оказалось неожиданно много: толстая ледяная корка на плече, странно холодное дыхание — и крошечные крупинки в крови, охотно откликающиеся на зов. Я втянула в себя все, что смогла, и отшатнулась, скользнув пальцами по обнажившейся из-под твердой магии заживляющей пленке.

Меня распирало изнутри. Пьянящее ощущение ложной свободы кружило голову: магии было столько, что я могла бы попросту телепортироваться — достаточно далеко, чтобы скрыться, затеряться среди людей, которые знать не знали, кто я такая и чем известна.

Нормальная жизнь. Где-нибудь в Кворре, к примеру, где по-прежнему бесстрашно выкачивали магию из своего дракона — население там смешное, он протянет еще долго, и я могла бы продолжить работать проектировщиком… стабильный заработок, дешевые климатические купола и близкое море. И ни одного фанатичного придурка, твердо знающего, что уж он-то на моем месте ух-х как развернулся и ни за что бы не подставил Свершившийся Союз…

И все это — на расстоянии одного желания. Я правда могла себе это позволить…

— Тиш? — нахмурилась Беляна, бессознательно потянувшись к кобуре.

Даже она не успела бы выстрелить, но…

Пошатываясь, будто пьяная, я сгребла из клетки ощерившуюся крысу и выдохнула, с каким-то пугающим безразличием наблюдая, как по белой шерстке расползаются уродливые зеленоватые нашлепки. Как они становятся все толще, пока не покрывают зверька целиком…

Дарина обернулась и замерла с полной раствора мыльницей в руках. Беляна воспользовалась ситуацией, чтобы непреклонно сдвинуть лаборантку в сторону и с характерным звуком согнуться над раковиной.

Невозмутимой осталась только Алевтина Станиславовна.

— Слышала когда-нибудь о мухах в янтаре? — задумчиво поинтересовалась она у меня.

Я сморгнула, фокусируя взгляд, и вздрогнула.

Крысу заморозило живьем — внутри полупрозрачного куска льда она еще разъяренно топорщила шерсть и пыталась выкусывать магию с бока. Моя кровь на длинных желтоватых резцах композицию дополняла наилучшим образом.

— Поставь, — не терпящим возражений тоном потребовала профессор.

Я сглотнула и очень осторожно вернула крысу в клетку. Выломанная дверца обиженно скрипнула на петлях.

— Магии было слишком много, — виновато сказала я и подумала, что вот об этом-то все и так догадались.

— Магии и сейчас слишком много, — встряла Беляна и зашумела водой. Алевтина Станиславовна обернулась к раковине, и особистка, не отвлекаясь от умывания, выразительно ткнула пальцем в сторону койки.

Мирина, которая после незапланированных объятий вроде бы даже немного порозовела, снова мелко подрагивала от холода. Сукровица под заживляющей пленкой на плече едва заметно отливала зеленым.

— Так, — мрачно протянула профессор Чечевичкина. — Дарина, поторопи кадровый отдел, не то нам понадобится много, очень много крыс…

Глава 11. Science is what you know, philosophy is what you don't know*

*(англ). Наука — это то, что вы знаете, философия — то, что вы не знаете. Рассел

— Видала? — это было первое, что спросила у меня Дарина, когда я вернулась в лабораторию утром.

Встреча отлично характеризовала всю нашу работу. У меня был выходной, рабочий день Дарины начинался в восемь, но часы над стеллажом с клетками показывали половину седьмого утра — а мы обе уже торчали в лаборатории. Беляна, которую я растормошила полтора часа назад, окинула взглядом мятый халат Дарины, проигнорировав вытянутую вперед руку с клеткой, и со вкусом зевнула.

— Если вдруг кто не догадался, — изрекла она, — я нахожу крыс омерзительными. Зачем ты тычешь мне в лицо этой дрянью?

Я же разглядела погнутую дверцу клетки, крысу с проплешиной на правом боку и, кажется, побледнела.

— Это что, вчерашняя?..

Крыса меня тоже припомнила: встала на дыбы и агрессивно раздулась, издав странный щелкающе-фыркающий звук.

— Ага, — подтвердила лаборантка, подавив смешок, и вернула крысу на место. Но она продолжала гневно ругаться на меня и со стеллажа. — Я только проснулась, думала сдать клетки вниз, чтобы магию счистили, а крыса висит на прутьях и огрызается на соседнюю клетку!

Я бы тоже огрызалась. В соседней клетке лежала в луже собственной крови молодая самочка — и из свернувшейся, потемневшей жидкости вырастала жуткая ледяная хризантема. А полкой ниже — вообще музей пыток: до того момента, как для Мирины подготовили бумаги для выезда из Временного городка, я успела угробить пятерых крыс.

Четверых…

— Ты ночевала прямо здесь? — я, наконец, соотнесла помятый вид Дарины и ее раннее появление в исследовательском центре.