Колыбельная

При всем моем неоднозначном отношении к выжившей крысе я не удержалась от того, чтобы сочувственно поморщиться. Здоровенный растатуированный крысак из седьмой на любую встряску реагировал крайне агрессивно — Дарина даже завела специальные толстые рукавицы, чтобы вынимать его из клетки.

Впрочем, судя по удивленной паузе, переживать за вредную крысу я поторопилась.

— Что там? — не вытерпев, спросил Лют из-за ширмы.

— Седьмой лежит пузом кверху и делает вид, что он тут маленький беззащитный крысенок, которому нужна сильная лапа, — ошарашенно прокомментировала Дарина. — Седьмой! А она и не сделала ничего…

Я не удержалась и высунула нос. С этого ракурса видны были только спины лаборантки и профессора, сгрудившихся возле клетки, и недовольный профиль Беляны. Ей-то я и сообщила:

— Драконьи связки воюют, но я-то никакой агрессии не ощущаю!

— Еще чего не хватало! — поперхнулась нервным смехом особистка, видимо, представив, как агрессивно настроенный консультант по инновационным технологиям выкатывает территориальные претензии стае белых крыс.

— И у нас полно пар! Почему связка образовалась только сейчас? — спросила я.

Особистка скривилась, отвернувшись от клетки, Дарина растерянно пожала плечами, а Алевтина Станиславовна в исследовательском пылу азартно предположила:

— У тебя должно быть что-то общее с этой крысой!

— Поганый характер? — предположила Беляна.

— Не у тебя и крысы, а у меня и крысы! — немедленно отбрила я и все-таки вылезла из-за ширмы. Подходить не рискнула, но торчать там и чувствовать себя исключенной из обсуждения было до крайности неприятно.

Хотя к чему сейчас придет разговор, я уже могла предсказать. Найти что-то общее у меня и у выживших крыс пытались уже неоднократно, и Беляна, похоже, к истине была ближе всех.

— Что-то определенно должно быть, — пробормотала Алевтина Станиславовна и уткнулась в планшет. — И агрессия… это ты можешь угрожать крысам, но не они тебе! Может, ты спокойна, потому что серьезной угрозы они не представляют?

Я выразительно выставила вперед забинтованный палец… и промолчала.

С магией даже глубокий крысиный укус заживал за два-три дня. Главное было — не занести заразу.

— А ты, Лют? — обернулась Алевтина Станиславовна. — Испытываешь агрессию?

— Испытываю, — неожиданно подтвердил особист, молчавший в течение всего обсуждения. — Но не по отношению к крысам, если вы об этом. Тиш, можно тебя на пару слов? — на пару тонов тише спросил он.

А я неожиданно осознала всю точность и меткость выражения «поджилки трясутся».

Но Лют вел себя вполне корректно — не считая того, что предпочел подпереть дверь кухни стулом, а меня увести ближе к окну и, не спрашивая, открыть створки настежь.

— Здесь нельзя курить, — напомнила я ему.

Особист насмешливо фыркнул и переставил горшок с денежным деревцем с подоконника на стол, после чего без зазрения совести задымил в окно, собираясь с мыслями. Я обреченно вздохнула и включила кофе-машину.

Первую чашку Лют у меня привычно увел.

— Знаешь, еще утром я был уверен, что волочиться за девушкой, которая влюблена в другого, ниже моего достоинства, — задумчиво сказал он, бесцеремонно отпив из моей чашки.

Я поморщилась и запустила вторую порцию.

Отрицать — глупо. Он и так понимал больше, чем я — и больше, чем хотел сам.

— Я к нему не вернусь.

— Знаю, — помедлив, кивнул Лют и неспешно затянулся. — Наверху одобрили твое второе заявление. Пока неофициально, еще не все решено… но МагКонтроль хочет, чтобы ты снова попыталась договориться с Третьей. Есть предположение, что связки из четверых человек будет достаточно, чтобы общаться на равных с драконессой и ее гаремом.

Меня передернуло.

Драконесса и ее гарем. Я — и трое мужчин, каждый из которых был мне близок.

Я уже видела заголовки в сетевых изданиях.

— Других адекватных вариантов у нас нет, — ровным голосом сказал Лют и, прицелившись, запустил окурком в урну на крыльце. Судя по самодовольной физиономии — попал. — Так что попытаемся. Но сначала тебе придется уговорить на эту авантюру Найдена, — предупредил он, помрачнев. — И это может быть тысячу раз ниже моего достоинства, но терпеть этого гаденыша рядом и знать, что ты все еще…

Я отставила полную чашку и поднырнула под его локоть, вынуждая замолчать на середине фразы.

— Это нам на руку, — твердо сказала я, неловко обхватив его за талию. — Найден чувствует все то же, что и я. Если бы я к нему охладела, он бы и слушать не стал. А сейчас я выдаю аккурат нужный набор эмоций. Ему неоткуда знать, что виноватой я чувствую себя перед тобой, а неуверенной — из-за грядущей смены работы, а не гражданства. А влюбленность… знаешь, куда проще быть влюбленной в светлое воспоминание, чем в реального человека. А Найден и на светлое что-то уже не тянет… просто дай мне время, ладно?

— Нет.

Знакомое ощущение — будто я ослышалась, и все происходящее — нереально. Выдумка, мираж, который растает, как сигаретный дым в морозном воздухе.