Колыбельная

— Алевтина Станиславовна попросила приглядеть за Стожаром. Шпильку вчера ближе к полуночи подвезли, но мало ли, — пояснила она и залилась краской.

Если бы Беляна не открыла рот первой, я бы прослыла редкостно бестактной особой. А так вся слава, как обычно, досталась особистке — и небеспричинно.

— По крайней мере, тебе идет кубышка, — изрекла Беляна.

Дарина возмущенно поджала губы и повернулась к нам в профиль. Кубышка ей действительно шла, но держалась всего-навсего на двух карандашах.

Только повернулась Дарина все-таки зря: сбоку на шее темнел характерный след, интригующе выглянувший из-за помятого воротника форменного халата.

— Ну хоть ночью-то ты шпильку вдевала? — поинтересовалась Беляна. — А то засос внушает.

Я прибегла к проверенному и одобренному Лютом методу: натянув рукав свитера до пальцев, зажала особистке рот ладонью и сказала Дарине:

— Возьми мой шарф, он как раз тонкий.

Лаборантка благодарно кивнула и поспешно замоталась чуть ли не до ушей. К моему безмерному возмущению, шарф ей тоже шел больше — как и кубышка.

— Ты же понимаешь, что вмешалась в ход эксперимента и обязана доложить начальству? — поинтересовалась Беляна, которую я опрометчиво выпустила, побоявшись прикасаться слишком долго даже через ткань свитера. — Стожар не должен был контактировать ни с кем до заживления татуировки.

— Знаю, — пробурчала Дарина в шарф. — Скажу я ей, скажу! А ты, кстати, с завтрашнего дня поступаешь в распоряжение лаборатории, тебе передали?

Судя по тому, как Беляна скривилась, ей не просто передали — это сделал единственный человек, с которым она ни за что не стала бы спорить…

Алевтина Станиславовна — тоже весьма примечательный момент — появилась в исследовательском центре раньше Люта и успела прийти в восторг от выжившей крысы, позвонить Идану Могутовичу, затребовать себе штатного ратолога и подготовить три пробирки для Беляниной крови — все это под девизом: «Чего кота за хвост тянуть?».

Беляна явно с удовольствием записалась бы в живодеры, но тут появился Лют, и особистка, недовольно поджав губы, принялась закатывать рукав. Ее сменщик благосклонно кивнул и последовал хорошему примеру.

Я сделала попытку слиться со стенкой, не преуспела и тихо удрала кормить крыс.

На этот раз подопытная из клетки с погнутой дверцей отнеслась ко мне с несколько большей доброжелательностью — которая, впрочем, мгновенно сошла на нет, стоило мне убрать пакет с кормом. Это словно послужило сигналом: крыса снова вздыбила шерсть и принялась всячески отпугивать сомнительную чужачку от своего законного жилища и, тем паче, еды.

А вместе с ней вдруг гневно заворчали крысы с верхней полки. Даже те, которые после нескольких недель регулярной кормежки относились ко мне вполне доброжелательно.

— Алевтина Станиславовна!

Могла не надрываться: профессор судорожно строчила что-то в планшете, будто беря у крыс интервью. А Лют, характерным жестом прижимающий марлю сгибом локтя, обнаружился у меня за спиной.

— Ратиша, отойди, — скомандовала Алевтина Станиславовна. — Так, чтобы она тебя не видела и не слышала!

Я покосилась на крысу с внезапной взаимной неприязнью, уже сообразив, чем буду заниматься оставшийся день, и покорно отступила в другой конец помещения, за ширму для осмотра добровольцев. Судя по звукам, крысы все еще категорически не одобряли собравшуюся компанию.

— Не сработало, — разочарованно вздохнула Дарина.

— Погоди, — вдруг хмыкнула Беляна. — Ну-ка, Лют, спрячься!

Похоже, крысе достался еще один негодующий взгляд — на сей раз куда более тяжелый — и Лют с возмущенным фырканьем зашел за ширму.

А в лаборатории вдруг воцарилась такая тишина, что стало слышно, как гудят дешевые газоразрядные лампы.

— Драконьи семьи, образующие отдельные эмпатические связки, воюют друг с другом, — мгновенно припомнила я очередную легенду о драконе-одиночке, которого не пожелала принять ни одна стая: если верить древнему эльфийскому летописцу, оставшемуся последним «вдовцом» ящеру не хватило магии, чтобы превратиться в самку, и бедолагу шпыняли до тех пор, пока он не накопил достаточно. А вот к новоявленной «красавице Лаш» желающие уже выстраивались в очередь и проводили очередной турнир, на попытке представить который моя фантазия привычно взяла отпуск. — Каждая связка формируется вокруг самки и превращается в этакое строго изолированное общество. Что, если…

— Аналогичная связка, только из людей, сформировалась вокруг тебя? — со странным выражением лица закончил Лют. — А связка вокруг крысы чует в нас соперников?

— С крысой-то никто не спал! — логично хмыкнула из-за ширмы Беляна.

— Они иногда ухитряются пролезать между прутьев, — возразила Алевтина Станиславовна. — Но чтобы оббежать всю верхнюю полку за ночь… разве что она лазила драться и устанавливать главенство, но тогда бы крысы были куда потрепаннее. Да и зачем ей возвращаться в клетку?

— Там была еда, — припомнила Дарина. — Я забрала крысу прямо вместе с клеткой из вивария, сразу после вечерней кормежки, и она не успела доесть.

— Еще интереснее, — пробормотала профессор. — Ну-ка, подсади к ней номер семь.