Колыбельная

— Тут у меня тоже есть предположение, — куда менее уверенно сообщила Алевтина Станиславовна. — Во-первых, состав крови крысы и человека отличается. Нельзя говорить о полном соответствии тех или иных факторов. Вероятно, у крыс либо есть какой-то аналог фактора Келл, захватывающий магию из воздуха, либо им просто не хватает мозгов.

От такого завершения я захлопала глазами. Кажется, с крысами у меня действительно было кое-что общее — только вот не с выжившими.

— Люди точно знают, как они мерзнут, — пожала плечами профессор, отчаявшись изложить свою мысль на языке медицинской терминологии. — Сначала пальцы, потом — щеки, ладони, ступни… ты знаешь «правильную» последовательность и бессознательно загоняешь магию в рамки. В кончики пальцев, в ладони, где концентрация крови не так велика, — и держишь ее там, пока организм не привыкает к ней, как к яду, в малых дозах. А если лабораторная крыса мерзнет… — она раздосадовано поморщилась и махнула рукой в сторону клеток. — Значит, крыса мерзнет. Ты предполагала, что татуировки помогают концентрировать магию в определенном месте, — но, похоже, они же помогают привыкать к ней, оттягивая магию из крови. Обратно она попадает опять-таки в малых дозах — и организм справляется. Если только магии не окажется слишком много. Если проводить аналогию с эльфийскими легендами, то ты и Найден — маги, а Беляна и Мирина… — Алевтина Станиславовна замялась, пытаясь подыскать выражение повежливее.

— Аккумуляторы, — хрипло закончила вместо нее особистка. — Да, это ни черта не из легенд, но… вы понимаете, что теоретически Келл-положительные люди могут улавливать газообразные драконьи эманации и поставлять магию уже твердой?

— Теоретически, — удивленно моргнула профессор.

Я молчала. Вспоминала кровавые цыпки, беспрестанно мучившие меня первое время на месторождениях, и Тайку, которая, благодаря предыдущему хозяину, тоже совершенно точно знала, как она мерзнет.

С подушечек на лапах. И носа.

Лапы она берегла долго. А мозоли не сошли до сих пор.

— Но прежде чем делать громкие заявления, — слегка повысила голос Алевтина Станиславовна, стоило Беляне потянуться за переговорником, — мне нужна кровь Келл-положительных добровольцев. И ратолог, разумеется.

— У вас все будет, — уверенно пообещал ей Лют.

Я покосилась на его погоны — пустые, без единого знака отличия — и стоически промолчала.

Планов на день у меня не было, и на пороге исследовательского центра я растерянно замерла, соображая, чем бы заняться. Выходило, что особо нечем — разве что нагрянуть без предупреждения к кому-нибудь из знакомых. Но Хотен еще не приехал, Велислава и не собиралась, а Беримир, как выяснилось, только-только заступил на дежурство.

А о том, чтобы позволить мне навестить Найдена, Лют и слышать не захотел.

— Если ты начнешь бегать к нему, как к себе домой, у него это вызовет вопросы, — сразу перебил он меня. — Тебя подозревали в пособничестве, с чего бы МагКонтролю позволять тебе регулярно общаться со эльфийским шпионом? Один раз еще можно списать на мою нетерпеливость, но было бы логично, если после этого я получил бы по шапке за самодеятельность и прекратил таскать тебя с визитами.

— А это вообще реально? — опрометчиво спросила я. — Чтобы ты получил по шапке за самодеятельность?

Лют притормозил, закатил глаза и резко поменял направление: если до этого мы шли ко мне домой, то теперь — куда-то на более теплую окраину.

— Идем-идем, — подбодрил он меня. — Заглянем лучше к Ярине, я попрошу ее добавить в стандартный заказ самые клейкие ириски, какие найдет. Авось хоть они смогут заставить тебя не задавать вопросы, на которые я не могу честно ответить. Не то чтобы я рассчитывал на чудо, но хотя бы четверть часа…

— Ты же не надеешься, что мне станет стыдно? — уточнила я, покорно сворачивая за ним.

— Я же сказал, что не рассчитываю на чудо, — пробурчал особист.

От рассыпающегося на морозе снежка он многоопытно увернулся и в отместку обстоятельно вывалял меня в ближайшем сугробе. Вырваться не получилось, но я утешалась тем, что исхитрилась затолкать снег за ему шиворот, и всю дорогу до дома Ярины Лют зябко ежился и беззлобно, как-то обреченно ругался.

Дочери хозяйки неофициальной точки общепита еще сильнее пошатнули его веру в человечество, когда с радостным визгом выскочили из-под купола, где прятались между свай, и уронили в сугроб уже самого Люта. К ним он отнесся несколько более снисходительно, но вырваться безнаказанно не удалось никому.

Привлеченная криками и хохотом Ярина выглянула из купола где-то через полчаса, ежась от холода, и с некоторым удивлением пронаблюдала, как мы с ее дочерьми с разгромным счетом проигрываем суровому особисту в снежки. Лепить снаряды получалось только у меня — остальным приходилось работать в перчатках, и на холоде ничего толкового не выходило. Но Люта это предсказуемо не останавливало, и мы с девочками больше всего напоминали снежные скульптуры.

— В дом, — таким тоном произнесла Ярина, что даже особист не рискнул ослушаться. — Давайте сюда парки и бегом к печке!