Колыбельная для взрослого мужчины

Жена. У него нет выбора: он — мужчина.

Дочь. Мама, меня в классе щипать будут.

Жена. У всех уйдут.

Дочь. Не у всех, пока не у всех. Папа — это… статус. У меня теперь ничего — ни-че-го.

Жена. Как можно быть против войны? Это — как тайфун или ураган. Иногда они случаются.

Дочь. А мы?

Жена. Не при чем.

Дочь. А папы?

Жена. Не при чем. Мы их собираем. И они идут.

Молчат.

Картина четвертая

Дочь ест мороженое.

Дочь. Мне все можно — у меня переходный возраст. Все психологи это знают. Бабушка говорит, что у меня ветер в голове. А он в волосах — подцепит и уносит. Очень трудно запоминать. Мысли все время меняются. Почему это — прекрасные годы, что в них прекрасного?! Ты уже все понимаешь, но тебе многое нельзя, а по телевизору секс показывают. И шнурки развязываются — в самый неподходящий момент. Вечно они развязываются, и спотыкаешься, поэтому и сделать ничего нормально нельзя. Нас ругают, что мы — нарочно, а они — сами собой! Честно! Мы их завязываем, а они опять… Это не мы наглые, это шнурки наглые! Мы падаем и встаем, падаем и встаем, у нас сильные ноги и битые коленки, и наглость. У нас нет выбора, мы должны полюбить ее — родную такую… У нас и солнце наглое — может спалить живьем, и море наглое — утопит, не задумываясь; так какими еще мы могли вырасти?! Нас несет на скейтборде через весь город — от стадиона и до порта, и не падает только тот, кто не щурится от солнца, не плачет от морской воды, у кого шнурки настолько наглые, что вообще отсутствуют — кроссовки на босу ногу и без шнурков! А девочки еще хуже, чем мальчики, у нас сиськи наглые. У меня тут грудь все чесалась последнее время, я не могла понять, в чем дело, мама сказала, что растет, а оказалось — наглость. Зарождается. И пусть! Буду много есть, чтобы росла. А пока они маленькие, острые. Как пчелы. И жутко наглые. Бабушка говорит, что у меня молоко будет ядовитое, а я радуюсь.

Картина пятая

Дочь и Мать грызут тыквенные семечки.

Мать. Что такое?

Дочь. Червивое.

Мать. Надо съесть.

Дочь. Почему?!

Мать. Положено и все. Ты любишь своего отца?!

Дочь. Не буду!

Мать. Дай, я съем. (Всхлипывает.) Эгоистка…

Дочь. Бабушка, ну хватит! И ты, и мама — это невыносимо.

Мать. Будешь такой же, как тетя Клара.

Дочь. Начинается!..

Мать. Она щелкала семечки целыми днями. У нее были очень длинные ногти.

Дочь. Где она?

Мать. Никто не знает. Пропала.

Дочь. Я спрашивала у папы — он тоже ее никогда не видел. Может, ты тетю Клару выдумала, чтобы пугать нас?

Мать. Тоже мне! Как хорошо, что у меня нет дочерей!

Дочь. Тогда расскажи.

Мать. У моей мамы было три сына и две дочери. Клара была на меня непохожа. Она любила сидеть у окна и улыбаться мужчинам. И никогда не вытирала пыль! В детстве я ее дразнила и говорила, что она — не наша, а от соседа. Мама один раз услышала, побледнела и выпорола меня.

Дочь. Так ты была злой, бабушка!

Мать. Я была примером для подражания! Я прикрывала колени и смотрела в пол, когда со мной говорили старшие. Я никогда, никогда не сказала ни слова поперек. А мама любила больше Клару…

Дочь. Почему она не вышла замуж?

Мать. Она была на год младше, ее не могли отдать, пока я не пристроена. А мне было нелегко найти жениха — я не извивалась полуголая перед окном, как некоторые, я легко простужалась и боялась сквозняка!

Дочь. Я нашла фотографии — нигде нет тети Клары…

Мать. Ты рылась в моих бумагах?!

Дочь. Ну и что?! У нас в семье все роются!

Мать. Она красила губы.

Дочь. Бабушка…

Мать. И сбежала с первым встречным — и жила с ним, как животное! А мама любила больше Клару…

Дочь. Ты скучала по ней!

Мать. Она все делала наперекор всем, против шерсти, и отец проклял ее, когда она сбежала, заявил, что у него нет такой дочери, а мама не выдержала — плюнула в него, и он ее ударил: у него не было выбора — он ведь был мужчиной, а потом мы справили траур по ней. Она всегда так громко смеялась, так неприлично…

Дочь. Она была живая, а вы…

Мать. Ее никогда не было.

Дочь. Ты все время говоришь разное…

Мать. Я старею, я забываю, что правда, а что — нет.

Дочь. Ненавижу!..

Мать. Меня?!

Дочь. У вас все так — становится ничем.

Мать. У кого?..

Дочь. У женщин! Иногда я смотрю на хлеб и не знаю, можно ли его есть, или это — тоже миф, и он растворится в воздухе, как только прикоснусь!..

Мать. Кем ты хочешь быть?

Дочь. Поздно: грудь растет… Буду женщиной.

Мать. У тебя и молоко будет — ядовитое!

Дочь. И пусть.

Мать. Ну да — лучше сразу знать, что вскормишь змею!..

Дочь. Я не собираюсь никого кормить!

Мать. Подожди. Тетя Клара — это я!

Дочь. Я так и знала!

Мать. Он бросил меня, и я вернулась, поджав хвост. Отец выбрал мне мужа.

Дочь. Ты все врешь!

Мать. Я не вру, она была. Тетя Клара — это я, но она была…

Дочь кричит и убегает.

Картина шестая