Кома. Первая и вторая книги

— Луна, ты перестанешь меня… эээ… лапать? Не то, чтобы мне было неприятно, но вдруг нас кто-то увидит? У меня могут быть проблемы, — я вежливо, но непреклонно убрал ее руки от себя.

— Хорошо, — покладисто согласилась девчонка.

Милая. Вежливая. И очень заметная. Почему я не видел ее в прошлом году? Я напряг память. Неужели не обратил внимания? Судя по поведению, она вполне каноничная… Вроде она должна была поступить вместе с Джинни. Точно, в книге они были на одном курсе.

— А где ты была в прошлом году? — брякнул я.

— А откуда ты знаешь, что я должна была поступить в прошлом году? — тут же парировала Луна с все той же вежливой улыбочкой.

— Хороший вопрос, — задумчиво пробормотал я. — Птичка напела, рыжая такая. Сейчас она тут уже не летает.

— Ааа, понятно, — Луна покивала.

— Ну, мне пора, приятно было познакомиться, — я торопился побыстрее от нее отделаться и все-таки успеть в больничное крыло. То, что она купировала приступ и отвлекла меня, не отменяло того, что выброс может повториться.

— Мы еще встретимся и поговорим, — немного зловеще пообещала Луна.

— Всенепременно, — пообещал я, давая себе слово обходить ее десятой дорогой.

Милая-то она милая. И забавная. Но взгляд мне её уж больно не понравился. Такие девочки-припевочки хороши в какой-нибудь анимешке. Они, как правило, крутятся около главного героя, местами умиляют своей няшностью, местами забавляют, глупости всякие щебечут, весьма умело манипулируя всеми вокруг… А потом достают из-под юбки гранатомет и расхерачивают всё в радиусе десяти километров, улыбаясь главному герою. Встретить такую в жизни — то еще счастье.

В больничном крыле мадам Помфри меня внимательно выслушала, но только развела руками.

— Я не представляю, что с вами делать, мистер Волхов. Синдром Грин в специализированной литературе освещается очень слабо. Могу только отправить вас к целителям в Мунго.

— Нет, не надо в Мунго. Схожу на каникулах. Выпишите мне успокоительного, пожалуйста. Пока я всех не поубивал.

Мадам Помфри удивленно подняла брови, покачала головой и снабдила меня необходимым.

— Может быть, медитации? — неуверенно посоветовала она. — Это, конечно, восточные практики, сомневаюсь, что смогу в этом чем-то вам помочь, но…

— Спасибо, я уже пробовал, — перебил я колдоведьму. — Помогало, но здесь нет никакой возможности уединиться. Если запираюсь в ванной меня почти сразу начинают вызывать: «А где ты ходишь? Где ты был?» Мрак. О! Могу я приходить к вам? Здесь почти всегда тихо и спокойно. И фикус зеленеет, — я очаровательно улыбнулся.

Фикус махнул веткой. Я замер. Мне показалось, или он реально становится каким-то… слишком живым?

— Нет, ничем не могу помочь, мистер Волхов. Рада бы, да не могу. Разве что вы будете практиковать здесь.

— Почему? Я не буду никому мешать, — я озадаченно посмотрел на Помфри, выкидывая мысли о фикусе из головы.

— В связи с последними событиями проводились проверки. Ну, вы знаете. Изменен регламент. Студенты не могут находиться здесь, кроме как по болезни или травме.

— А истинный целитель? — вкрадчиво уточнил я. Мадам Помфри улыбнулась.

— Только в исключительных случаях, маленький хитрец. В остальных случаях требуется согласие директора, на крайний случай, заместителя директора или декана. Понятно?

— Да, предельно.

Печаль. Придется идти на поклон к Дамблдору, если не найду другого помещения. А просить опекуна ой как не хочется. Я помню заветы булгаковского Воланда: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!». Очень в тему. Мудро и злободневно. Как про меня писал.

* * *

Римус Люпин совершал вечернее патрулирование. Он любил ночные прогулки еще со школьных времен. Сейчас это навевало приятные воспоминания. Школьные годы в Хогвартсе были лучшими в его жизни. Рядом были друзья, и будущее казалось безоблачным.

Но судьба оказалась той еще сукой. Последние годы выдались тяжелыми. Да что там последние! Практически вся жизнь после выпуска из школы — сплошное выживание. В стаю его не приняли, хотя там оборотни могли рассчитывать на помощь соплеменников. Да что там соплеменники. Пусть они были зарегистрированными оборотнями с соответствующими правами, но работали в маггловском мире и зарабатывали. И зарабатывали неплохо.

А у него не было вожака, который контролировал бы его. Министерство не допустило бы одиночку в мир простецов. Одинокий оборотень мог натворить таких дел, что все содрогнулись бы. Вспомнить хотя бы Живоданского оборотня, который как раз и служил примером такого случая.

Люпин был одиночкой. Вынужденно. С тех самых пор, как его отец оскорбил Грейбэка, его никто не учил, как справляться с внутренним зверем. Ему отказали в стае и в Наставнике, хотя по первости охотно принимали гостем и учителем для щенков. Да, он был обученным магом, и магом неплохим, но оборотнем — никаким. И возможности стать полноценным, принять зверя у него уже не будет. Он так устал.