Командарм Лукин

А тем временем от Смоленска к Днепру отходили соединения 16-й и 20-й армий. И не просто отходили. Прикрываясь сильными арьергардами, они стремились задержать продвижение врага, сами переходили в контратаки.

При всех трудностях отхода командарм Лукин не слышал ропота, жалоб, не видел страха на лицах бойцов. От командарма до рядового все были убеждены в том, что вернутся назад.

2 августа был получен приказ командующего фронтом отвести войска на восточный берег Днепра. Но это был только приказ, к выполнению которого армии не могли немедленно приступить. В тылу, спереди и с флангов у них был сильный враг, все время пытавшийся отрезать войска от переправ и уничтожить.

Переправа

В десяти километрах от Днепра на высоком холме, откуда были видны горящие села Смоленщины, расположился штаб Лукина. Перед тем как начать переправу, командарм созвал совещание. Он познакомил командиров и комиссаров дивизий с порядком переправы и организацией обороны.

В ночь на 4 августа, оставив арьергарды, части стали выдвигаться к Соловьево. Но переправа возле этой деревни оказалась разбитой немцами. Тогда Курочкин предоставил Лукину свою переправу южнее Соловьево, у деревни Ратчино. Но и там переправа оказалась разрушенной.

Вся западная пойма Днепра шириной от одного до двух километров была забита обозами и машинами с ранеными. Невероятно трудную задачу по восстановлению переправы предстояло решить начальнику инженерной службы армии полковнику Ясинскому. Для оказания помощи к нему была направлена группа штабных командиров во главе с начальником оперативного отдела полковником Рощиным. Однако эта группа попала в засаду. В коротком бою многие погибли, оставшиеся в живых попали в плен.

Когда об этом стало известно Лукину, он направил на переправу бригадного комиссара Сорокина и с ним шесть работников штаба и политотдела. Группа двигалась ночью. В одном месте ее обстреляли немецкие автоматчики, но Сорокин решил не ввязываться в бой и берегом Днепра вывел группу к броду, где была намечена переправа. Однако там никого из саперов не оказалось.

«Неужели фашисты побывали здесь?» — с тревогой подумал Сорокин. Но вскоре тревога рассеялась. Просто саперы оборудовали переправу метрах в ста пятидесяти от брода.

— В чем дело? — спросил Сорокин Ясинского. — Почему переправу делаете не в указанном месте? Взгляните на карту — выход к ней перекрыт болотом.

— Жара высушила болото, так что оно проходимо и для пехоты, и для обоза, и для пушек. А там, где брод, немец не дает наводить переправу. Вот мы и схитрили.

Действительно, враг обстреливал брод минометным огнем, бил из орудий, взрывы поднимали столбы воды и ила. Сорокин одобрил инициативу начальника инженерной службы. Тем более что болото, как и доложил Ясинский, высохло и продвижению войск препятствовать не могло.

Самоотверженно трудились саперы. От усталости валились с ног, но работу не прерывали ни на минуту. Мост наводили на поплавках. К утру 3 августа он был готов.

Когда Сорокин прибыл в район переправы, он увидел, что на подступах к ней длинным клипом выстроились машины, тягачи, повозки, а слева и справа от них — толпа неорганизованных, большей частью безоружных бойцов, готовых сломя голову ринуться на мост сразу же, едва он будет готов. Чем это грозило, представить было нетрудно. Непременно началась бы давка. Чтобы такого не случилось, Сорокин принял немедленные меры к охране моста — подступы к нему оцепили три отряда один за другим. Такая тройная охрана была вынужденной: ведь речь шла о переправе десятков тысяч людей.

Когда порядок был восстановлен, Сорокин распорядился:

— На восточный берег ни одного человека без оружия не пропускать!

Напиравшая на переправу толпа дрогнула, начала быстро рассасываться. И вот уже один красноармеец вытащил закопанный под кустом ручной пулемет, другой подобрал кинутую на прибрежный песок винтовку…

Было около четырех часов утра. Над рекой висел плотный туман. Люди, автомашины, пушки виделись расплывчатыми тенями. Первыми на мост пропустили машины и повозки с ранеными. За ними двинулись артиллерийские подразделения, которые, переправившись на противоположный берег, сразу же заняли огневые позиции и открыли огонь по наседающему противнику. Руководил стрельбой лично начальник артиллерии армии генерал Прохоров.

А подразделения шли и шли, и переправа действовала безотказно. Одних лишь раненых успели переправить около тринадцати тысяч. Но когда поднялось солнце и рассеялся туман, появились вражеские самолеты. Первые их налеты отразили. Однако ближе к вечеру фашистам удалось все же разрушить переправу.

Опять за дело взялись саперы. То были воистину неустрашимые люди, работавшие под огнем врага. Над рекой вздымались тяжелые столбы воды, воздух гудел от осколков мин, снарядов, бомб. Падал один боец, его место занимал другой, падал этот — за дело брался следующий. Дважды разбивали фашисты мост, и оба раза саперы в считанные часы восстанавливали его.

Когда командарм Лукин со штабом приехал на берег, через переправу непрерывным потоком двигались войска.