Командир пяти кораблей северного флота

Выступая перед экипажем, я систематически объяснял людям, что я представитель государства, поставленный следить за безусловным исполнением его законов и уставов вверенными мне подчиненными. Лица, пытающиеся внедрить свои преступные обычаи, являются в какой-то степени врагами государства, значит и моими врагами. А быть врагом командира не очень комфортно. Это уже не абстракция.

В-четвертых, пребывающее молодое поколение мы с замполитом собирали и объяснили, что такое «годковщина». Повторяя десятки раз, прямо заклинали, что если кому-нибудь из них покажется, только покажется, что по отношению к нему или его товарищам присутствуют элементы «годковщины», немедленно бежать к командиру корабля или его заместителю. Пусть вы будите, десять раз неправы, никто вас за это не накажет. Всем показывали, где находятся наши каюты, и заставляли записать наши номера телефонов. Старослужащие матросы и старшины, безусловно, знали о наших инструктажах и очень остерегались, чтобы командир ими не занялся лично. Надо сказать, что жалобы молодых матросов по этому поводу были крайне редкими.

Командиру корабля положено проводить опрос жалоб и заявлений всего личного состава один раз в два месяца. Я старался делать это гораздо чаще, при каждом удобном случае. Кроме того, ко мне в любое время с жалобой мог обратиться любой. Я считал, что нельзя оставлять человека с каким-то недовольством, какой-то болью даже на короткое время, тем более на корабле набитом разнообразным оружием, в том числе и ядерным.

Я абсолютно уверен – при внимательном, справедливом отношении командиров к своим подчиненным, оперативном принятии мер к нарушителям никакой «годковщины» не будет. Мы изживали «годковщину», а вот на ракетном крейсере «Маршал Устинов» ее не было с момента постройки корабля потому, что первым командиром его был одаренный управленец В.Д.Вергин. После академии в качестве флагмана я много и с удовольствием плавал на «Устинове». Безупречно чистый корабль, аккуратная, подтянутая команда, а главное люди смотрят и относятся друг к другу доброжелательно. Побывал я на этом корабле еще раз, когда им командовал бывший помощник командира С.Н. Авакянц. Если что и изменилось на корабле, то только в лучшую сторону. Короче-там, где командир соответствует своей должности, никакой «годковщины» нет и быть не может. Кое-что о наказаниях. На корабле проектом была предусмотрена гауптвахта на троих арестованных. Но даже то, что положено было по уставу, политуправление флота запрещало использовать. Как практик, командуя пятым кораблем, я понимал, что гауптвахта необходима и что имеющаяся слишком мала для такого большого корабля.Я дал приказание, и под моим непосредственным руководством была оборудована гауптвахта на двадцать мест, из которых три карцера. И надо сказать она пустовала редко.

Когда мы пришли с первой для меня на «Киеве» боевой службы, нас в частности встречал начальник политуправления флота вице-адмирал Ю.Падорин . Он остался, очень доволен итогами нашей боевой службы. Но, видимо по докладам политработников, узнал о нашей гауптвахте. Наверное, чтобы, не огорчать меня, мне он ничего не сказал, но дал указание командиру эскадры и начальнику политотдела эту гауптвахту ликвидировать.

Через некоторое время они меня вызвали, как могли, разъяснили, что гауптвахта на корабле не нужна, народ у нас сознательный и вообще мы движемся к коммунизму. Короче – гауптвахту надо ликвидировать. Однако у меня было другое мнение и, ничего предпринимать я не собирался. Начальники мои об этом видимо сразу забыли, но, к сожалению обстоятельства, через полгода напомнили.

«Киев» на учениях в море. В перерывах между «боями» командир эскадры и начальник политотдела, прогуливаются по летной палубе и вдруг мимо них следует строй из нескольких человек под надзором конвоира с автоматом. Начали разбираться. Разбирались еще полгода. Не разобрались. Расследование вели офицеры политотдела эскадры. Корабельные офицеры, в том числе и политработники, с которыми они беседовали, несли им какую-то чушь. И ви- димо потому, что «Киев» через неделю должен был уходить на очередную боевую службу, начальник политотдела сам прибыл на корабль, сел в свою каюту и стал вести расследование. И хотя я никого не инструктировал, был твердо уверен, что наши офицеры по прежнему будут нести любую чушь, выгораживая командование корабля.

Начальник политотдела эскадры контр-адмирал Н.В.Мудрый . был умным человеком, квалифицированным политработником и я его искренне уважал. Поэтому, чув- ствую, с чем он столкнулся, через пару часов я решил пойти к нему, разъяснить все и ответить на все вопросы. Но Мудрого я встретил в коридоре, он шел на выход к лифту и плакал. Я был потрясен. Я: «Товарищ адмирал, товарищ адмирал!». Он почти бегом бросился к лифту и захлопнул двери перед моим носом. Я быстрее лифта пролетел пять этажей по трапам. Вышедший из лифта Мудрый ни с кем не прощаясь (а это уставной ритуал) бросился в катер.