Командир полка

Валеншток, засунув руки в карманы галифе и прислонившись животом к изгороди, стоял перед своим домом. Стоял, большой и сильный, волосы зачесаны назад, мощная шея в складках кожи. Из полка он демобилизовался в 1960 году, вернее, был вынужден уйти. А случилось вот что: когда полк был на учениях, старший сын Валенштока, подбитый парнями, убежал в Западный Берлин. Жена Вилли сразу же поехала за ним и привезла парня обратно, прежде чем он успел вместе с дружками перебраться в Западную Германию. Валеншток уволился из полка, но порвать с ним все связи не мог, потому остался жить и работать по соседству.

Харкус остановился в тени развесистой яблони, которая скрывала его от Вилли.

Вилли приветливо здоровался с жителями, проходившими мимо его дома. С некоторыми из них он обменивался несколькими фразами.

- Привет.

- И тебе привет, Эрвин. - Вилли кивал односельчанину. - Ну как, твоя корова уже отелилась?

- Сегодню ночью, - отвечал седовласый старик и, приложив два пальца к виску, говорил: - Бог в помощь, Вилли.

- Добро. - Вилли снова кивал. - Не забудь, Эрвин, что завтра свинья должна опороситься.

- Не забуду.

- Здравствуй, Вилли! - здоровался с Валенштоком маленького роста мужчина. - А не сыграть ли нам с тобой в скат, а?

- Если хочешь, можно и сыграть. Эй, Лина! - крикнул Вилли крепкой, полной женщине. - Присмотри за своими курами, а то они забрались в чужой огород!

- Во-первых, это не мои куры, - отвечала Лина, - а наши. И во-вторых, они идут не в чужой огород, а к чужим петухам.

Все засмеялись, не сдержался и Харкус. Женщины мимо майора проходили тихо, не здороваясь, зато мужчины все как по команде подносили руки к козырькам своих картузов: так требовало приличие.

Выйдя из своего укрытия и приветливо улыбаясь, Харкус поздоровался так, как только что здоровались с Вилли односельчане:

- Здравствуй, Вилли. Ты что, каждое воскресенье вот так на этом месте стоишь?

- Дружище Берт! - крикнул Вилли и бросился к воротам. Отворив калитку, он воскликнул: - Ну, входи же скорее, старый партизан! - И он дружески похлопал Харкуса по спине.

- Не бей меня так сильно, я еще пригожусь в полку.

- Ах, брось, они были бы довольны, если бы отделались от тебя.

- Тебе и это уже известно?

- Переселяйся ко мне, мне такие люди нужны.

- Вот я и пришел, чтобы агитировать тебя за возвращение в полк.

- Ну, к примеру, на должность первого зама, а? - Вилли заразительно рассмеялся, губы его задрожали от смеха, а глаза почти совсем спрятались, превратившись в щелочки.

В тот день Вилли был дома один. Его жена, учительница местной школы, поехала сопровождать сельский хор, в котором их дочь выступала как солистка, на показательное выступление в Бургенау. Сын Вилли учился в медицинском институте и в настоящее время путешествовал по Германии.

- Теперь он уже больше не предпринимает секретных поездок? - спросил Харкус, когда они шли к дому.

- Ему и одной той хватило, на всю жизнь запомнил.

- А ты?

- Я об этом давно забыл. Раньше я был начальником штаба полка, а сейчас я единовластный командир. - Валеншток рассмеялся и вышел из комнаты в кухню.

В комнате было много книг. Харкус взял с полки том Истории Великой Отечественной войны и подшивку журнала «Милитервезен» за последний год. Среди некоторых страниц журналов лежали закладки.

Вдруг Харкус увидел красивую папку. Она стояла на полке, прислоненная к стене. Майор взял папку в руки и раскрыл ее. Это был диплом Валенштока, выданный ему в 1963 году после окончания сельхозтехникума.

Через несколько минут Вилли вернулся в комнату, неся подносик с бутылкой водки, рюмками и бутербродами на тарелке.

- Я смотрю, ты все еще учишься, - сказал Харкус.

- В хозяйстве никого не интересует, как я справлялся в полку с планированием и организацией наступления или обороны. Здесь нужно уметь правильно вести хозяйство, правильно обращаться с землей, со скотиной, так, чтобы все это давало прибыль. А я в этом разбирался, как слон в кибернетике: вот и пришлось пойти учиться.

Они сели, выпили по рюмке водки за встречу. Вдруг Вилли взглянул на часы и сказал:

- Я жду гостей. К нам сегодня должна приехать польская делегация из воеводства Быдгощь, вот-вот должны подъехать. Если ты не против, то… увидишь село, посмотришь, как оно изменилось.

- Я думаю! Это под твоим-то руководством да не изменится!

Валеншток рассмеялся и встал.

- Как-нибудь я тебе обо всем этом расскажу, а сейчас… - он снова взглянул на часы. - Нам нужно с нашими товарищами кое-что обсудить.

- Пожалуйста, пожалуйста, - проговорил Харкус и, достав из куртки, висевшей на стуле, топографическую карту района, спросил: - Карандаши «Тактика» у тебя еще не перевелись?

Вилли подошел к письменному столу и, выдвинув один из ящиков, достал из него майорские погоны, небольшую шкатулку, в которой он хранил ордена и медали, длинный, почерневший от копоти осколок снаряда и коробку цветных карандашей. Эту коробку Харкус очень хорошо знал. Карандаши в ней были остро заточены и аккуратно переложены ватой, чтобы не бились друг о друга при ходьбе или быстром беге.