Комбинат

— Это демагогия, и вы это знаете. Коррупция уничтожает эффективность любой системы, недаром само это слово означает «растление». А уж правоохранительной в особенности. Она не просто перестает работать — она превращается в свою противоположность. Вместо того, чтобы бороться с бандитами, милиция их крышует. Результат налицо, и вы мне сами его только что озвучили. И не надо рассказывать про плохое финансирование и низкие официальные зарплаты. Американских пионеров вообще никакое правительство не финансировало. Сами избирали шерифов, сами наводили порядок. Притом, что население там тоже не из университетских профессоров состояло.

— Ну, у нас же тут не Дикий Запад…

— У вас тут гораздо хуже — у вас дикий Восток. И потом вот вам пример с совсем не дикого Запада. Был я в одном небольшом городке к северу от Нью-Йорка. Там как раз местные власти решили сэкономить на полиции. Упразднить местный полицейский департамент, а его функции передать соседнему, из более крупного города. Так что сделали жители? Они устроили распродажу табличек «Мы поддерживаем наш полицейский департамент!», и через пару дней эти таблички красовались перед половиной домов в городе. Само по себе это, конечно, проблему финансирования не решило, но власти, видя такую решимость, от своих планов экономии отказались. Вы можете себе представить, чтобы жители Красноленинска по собственной воле за свои деньги стали покупать и устанавливать у себя таблички «Мы поддерживаем нашу милицию»? Да если вас тут завтра сожгут, весь город придет плясать на ваших могилах! Кстати, в Третьем Райхе полиция тоже взяток не брала.

— Да никто ж у вас никаких взяток не просит! Что вы прицепились к этим взяткам? Вас просят просто немного помочь милиции, и вам это ничего не будет стоить. У сержанта Дубинина, между прочим, на той неделе двойня родилась. При нынешней демографической ситуации это прямо подвиг.

— Да хоть четверня. Какое отношение это имеет к тому факту, что он не прибыл на вызов вовремя?

— А может, — прищурился Сысоев, — вы просто не хотите, чтобы мы доставили сюда гражданина Безрукова? Может, вы опасаетесь, что у него будут к вам встречные претензии? Скажем, по факту нанесения побоев, а? Слова ведь на такую публику обычно не действуют…

— Вы мне что — угрожаете? — усмехнулся Николай. Тут же он, впрочем, подумал, что недооценивать такую возможность не следует. Конечно, закон на его стороне, он действовал с целью пресечь преступление, а Петька получил лишь несколько царапин и, разумеется, никакое заявление по собственной инициативе писать не будет. Но если его «попросят» об этом в милиции, он напишет и подпишет что угодно. Другое дело — зачем это милиции? В качестве мести за отказ подписать фальшивый протокол, позволяющий поставить очередную «палку» в отчетность? Слишком уж ничтожный повод. Но если кому-то не нравится его интерес к комбинату или вообще сам факт появления известного столичного журналиста в здешнем болоте…

Все эти мысли мелькнули в его голове за несколько мгновений, пока Сысоев натягивал на лицо маску оскорбленной невинности.

— Ну что вы, Николай Анатольевич. Как может сотрудник милиции угрожать законопослушному гражданину? Так, просто рассуждаю вслух…

— И как законопослушный гражданин, задерживать которого у вас нет оснований, я намерен, наконец, вас покинуть. Если только вы не хотите сообщить что-нибудь интересное для моей газеты, — добавил он с умыслом.

— Хорошо, хорошо… — Сысоев снова взял ручку и принялся быстро писать на бланке протокола. Затем развернул лист к Селиванову и ткнул ручкой: — Вот здесь напишите «С моих слов записано верно», дата и подпись. Николай пробежал глазами текст, отражавший изложенную им версию событий, и расписался.

— Всего хорошего, — сказал он, поднимаясь.

— И вам, Николай Анатольевич. Берегите себя.