Комедии и комические оперы

Г. Кутерьма. А не для того ты воротился, что я тебя кликнул?

Ростер. Конечно, сударь, для того, и я не спорю.

Г. Кутерьма. Ну, так о чем же много говорить?

Ростер. Прикажете ль теперь идти? мне время на кухню.

Г. Кутерьма. Чтоб был сегодня пирог к столу.

Ростер. Будет. Уж барыня приказала.

Г. Кутерьма. Как, жена моя согласна со мною? Слава Богу! этого давно не бывало.

Ростер. Это, сударь, так случилось оттого, что она не знала, что и вы то же прикажете.

Г. Кутерьма. Пирог начини куликами, которых я настрелял.

Ростер. Да барыня приказала куропатками, которые она изволила настрелять по моей щеке.

Г. Кутерьма. А я разве тебе не приказываю?

Ростер(хватаясь за щеку). Она мне крепко-накрепко приказала.

Г. Кутерьма(грозно). А я могу еще крепче.

Ростер. Слышу, сударь. Исполню.

Явление 6

Ростер(один). Вот тут-то надобен ум. Когда положишь в пирог куропаток, то достанется пощечина от барина, а когда куликов, то от барыни. Изволь любую выбирать. Барыня женщина, ее помягче. Однако все-таки не меньше бесчестия от того моей особе, а потому и всей поваренной науке... Как бы это сладить, чтобы дурное от себя отворотить, и чтобы один и другая сказали: спасибо, брат Яков Ростер, за пирог!.. Неужто поваренная наука меня в том не наставит. Посмотрим философическими глазами и сделаем, как то мой учитель говаривал: конклюзион, или заключение. Например, если один любит кислые, а другой сладкие соусы, а надобно обоим угодить, то смешай с лимонным соком сахар, и будет благословенно и обоим любезно. Итак, смешай куропатки с куликами; следственно по этому правилу и барин и барыня непременно должны будут сказать: спасибо, брат Яков! виват! браво! Ростер, систематически наученный первой на свете науке поваренной, смотрящий философическими глазами как на блюда кушанья, так и на людей, и потому одному умеющий жить на свете!

Действие второе

Явление 1

Господин Кутерьма, госпожа Кутерьма.

Г. Кутерьма. Ты знаешь, матушка, что друг наш, господин Миротвор, сегодня к нам пожалует...

Г-жа Кутерьма. Знаю ли? изрядный вопрос! Он к нам обоим писал, и ты, душа моя, сам читал мне его письмо.

Г. Кутерьма. Читал, то правда; однако, ежели я говорю: ты знаешь, матушка, — это не то значит: знаешь ли ты? но то есть: ты известна-де, что он будет. Это не вопрос, а только начало речи, которую ты мне помешала кончить.

Г-жа Кутерьма. Помешала? я помешала? и это не вопрос?.. я на весь свет сошлюсь, сердце мое.

Г. Кутерьма. Ты, моя душа, хоть на всю землю и на все небо сошлись, но это не вопрос; потому что я и не думал спрашивать о том, о чем я уверен, что ты знаешь.

Г-жа Кутерьма. Оставим то, знаю ли я, только ты у меня...

Г. Кутерьма. Ох! нельзя оставить, что ты это знаешь: ты сама призналась, вот теперь же, что я тебе читал письмо, которое он обоим нам писал.

Г-жа Кутерьма. Так что ж, что ты читал; разве я не могу позабыть?

Г. Кутерьма. Ну, ежели ты позабыла, так и вопрос годится.

Г-жа Кутерьма. Нет, не годится, потому что я не позабыла.

Г. Кутерьма. А когда ты не позабыла, так это не вопрос.

Г-жа Кутерьма. А почему же не вопрос?

Г. Кутерьма. Если бы ты выслушала меня, то узнала бы, что я хотел сказать следующее, а именно: как этот гость, обоим нам любезный, со дня нашей свадьбы нас не видал и думает, что мы, быв влюблены друг в друга, теперь живем как ангелы на небесах, то недурно будет, если, притворясь до тех пор, докуда он у нас проживет, мы кое-как, закуся язык, скрепимся и воздержимся от споров. Он, человек умный, и нам стыдно перед ним показаться шалунами.

Г-жа Кутерьма. Да кому же стыдно? и кто ж из нас таков? Если тот, кто, будучи не прав, спорит, — так это ты.

Г. Кутерьма. А может быть и ты.

Г-жа Кутерьма. И я?

Г. Кутерьма. Да, точно так.

Г-жа Кутерьма. Что этого быть может несправедливее, злобнее, ужаснее? Говорить, будто я спорю, чувствуя, что я не права.

Г. Кутерьма. Да кто ж и это сказать может, что я спорю, чувствуя, что я не прав?

Г-жа Кутерьма. Однако ж, ты никогда прав не бываешь.

Г. Кутерьма. А я уверен, когда я спорю, я всегда прав бываю, и готов в том умереть.

Г-жа Кутерьма. Если бы ты хотя несколько был прав... хотя бы, например, ты темно-кофейный цвет называл черным, я, не любя вздорить, тотчас бы согласилась; да нельзя, без унижения себе и себя не одурача, этого сделать, для того, что ты белое черным, а черное прямо белым называешь, чтобы только поспорить.

Г. Кутерьма. Чтобы отвечать тебе, надобно мне то же самое из слова в слово сказать; итак, избавь меня от труда и переговори себе за меня свои слова.