Комедии

Марионетта. Послушайте. Вот вы хотите стать слугою на парижский лад. И вам надо поэтому обучиться добрым обычаям, принятым в этом городе. Когда слуга поклонника получает на чай, он обязательно должен поделиться с горничной его возлюбленной. Ведь именно горничная устраивает так, чтобы все шло как по маслу и чтобы все были довольны.

Арлекин. Правильно, Марионетта. Ты заслуживаешь самой большой благодарности.

Марионетта. Ну да. Я очень помогла твоему барину.

Арлекин. Я и думаю, сколько мне дать тебе за работу, столь безукоризненно выполненную.

Марионетта. Десять скуди было бы слишком малой наградой за мои услуги.

Арлекин. Десять скуди? Ты заслуживаешь награды без счету. Но я дам тебе… да, конечно… Это такая плата, которая будет единственно соответствовать твоим трудам. Протяни мне руку. Вот тебе кусочек той бумаги, которая представляет самую большую драгоценность, существующую на свете. (Отрывает кусочек бумажки, данной ему графом, сует ей в руку и уходит.)

СЦЕНА 23

Марионетта одна.

Марионетта. Ах ты, жулик итальянский! Я так и думала, что тебе доступны только холопские чувства. Дать мне паршивый кусок бумаги! Показать такое пренебрежение! Разыграть Марионетту и поднять ее насмех! Я буду не я, если не отомщу тебе, негодяй! Знаешь ли ты, кто я такая? Я Марионетта, дочка горничной королевской няньки. Я женщина, а женщинам известно искусство требовать и приказывать. И если я потребую, если я прикажу, чтобы тебя отлупили палками, тысячи поклонников моих достоинств будут соревноваться, чтобы отомстить за честь моего народа и за поругание моей особы. (Уходит.)

ДЕЙСТВИЕ III

СЦЕНА 1

Комната Розауры.

Розаура и Марионетта.

Розаура. Слушай, Марионетта, я хочу рассказать об одной своей выдумке, которая, быть может, покажется тебе не менее остроумной, чем те, которые приходят в голову твоим французским мадамам.

Марионетта. А разве я вам не говорила это всегда? Умом и остроумием вы превосходите всех итальянок.

Розаура. Я хочу испытать, какова любовь и верность моих поклонников. По случаю карнавала сейчас все ходят в масках. Я оденусь соответственным образом и, встретившись с каждым с глазу на глаз в маске, представлюсь влюбленной. И посмотрю, сумеют ли они из-за меня отказаться от случайной любовной интриги. А чтобы испытание было более наглядным, я приму перед каждым облик женщины его национальности. Пользуясь хорошо подобранным костюмом, маской и нужным языком, — а ими я владею достаточно, — и подражая манерам их стран, я буду стараться, чтобы каждый принял меня за соотечественницу. Думаю, что это мне удастся, потому что имитация удавалась мне очень хорошо чуть ли не с самого детства. Кто устоит перед искушением, тот и будет моим избранником.

Марионетта. Замысел хорош. Но предсказываю почти с уверенностью, что вы не выйдете ни за одного из них.

Розаура. Почему?

Марионетта. Потому что трудно допустить, чтобы какой бы то ни было мужчина устоял против такого соблазна.

Розаура. Итоги покажут. Чтобы выдержать вполне каждый характер, мне нужны кое-какие твои советы. Ты можешь помочь мне сыграть роль француженки.

Марионетта. И англичанки тоже, потому что я три года жила в Лондоне. Все дело, видите ли, в том, чтобы уметь соединить влюбленный вид с серьезностью, и в том, чтобы проделать с естественностью поклоны и реверансы, свойственные женщинам каждой нации.

Розаура. Буду стараться, чтобы было похоже.

Марионетта. Вас может выдать голос.

Розаура. Нет, маска очень меняет голос.

СЦЕНА 2

Те же и Панталоне.

Панталоне(из-за кулис). Можно войти?

Розаура. Прошу вас, прошу, дорогой синьор деверь.

Панталоне. Дорогая синьора невестка, я пришел просить у вас извинения за то, что сегодня утром немного погорячился в разговоре с вами. Людям, сами знаете, приходится прощать слабости, ими владеющие. И я надеюсь, что вы не будете очень сердиться на меня за то, что было.

Розаура. Вы обращаетесь ко мне со словами, которые должна была сказать вам я. Это я должна просить у вас прощения за то, что довольно резко воспротивилась браку с вами моей сестры. Дорогой синьор деверь, разве я не права? Если ей это не по сердцу, неужели вы захотите пожертвовать во имя мимолетного каприза своим покоем и ее молодостью?

Панталоне. Если ей не по сердцу, тогда конечно. Но, быть может, как-нибудь еще можно было бы — по-хорошему, разумеется — уговорить ее? Словом, ладно. Оставим это дело, но из-за него у меня утром, кажется, вырвались лишние слова, а вы могли истолковать их как нежелание видеть вас долее в этом доме. Я, может быть, и сказал что-нибудь всердцах, но теперь об этом жалею и пришел просить вас не уезжать никуда. Если вы уедете, вы увезете с собою мое сердце.