Читаем Комфортная книга полностью

Комфортная книга

В ту ночь был сильный шторм, и в его шлюп врезался кит. Судно моментально набрало воды и стало быстро тонуть. Каллахэн не только успел спастись на надувном плоту, но и сумел вдобавок, задерживая дыхание, пару раз нырнуть вслед за опускавшимся на дно шлюпом за предметами первой необходимости. Среди них был небольшой запас провизии, навигационные карты, фальшфейеры, гарпун и спальник.

После этого шлюп окончательно затонул, и Стивен оказался посреди океана. Он находился в тысяче с лишним километров к западу от Канарских островов, но течение уносило его в противоположную торону. Запасов еды и пресной воды у него было всего на пару дней.

Он рыбачил при помощи гарпуна и прогонял морскую воду через работавший на солнечной энергии опреснитель, испарявший, дистиллировавший, а затем фильтровавший жидкость. Несколько дней ушло у него только на то, чтобы заставить его работать как надо.

Много раз он обретал и вновь терял надежду. К примеру, на четырнадцатый день Стивен увидел на горизонте корабль и поджег фальшфейер в надежде на то, что его увидят, но этого так и не случилось. Позднее ему встречались и другие корабли, но экипаж ни одного из них так и не заметил молодого человека. Вскоре его унесло течением южнее морских путей. Жара становилась все более и более жестокой.

Мучения Стивена сложно себе даже представить. Голод. Жажда. Зной. Изъеденная солью кожа.

По его собственным воспоминаниям, мучения были еще и психологическими. И дело было не только в постоянной угрозе подвергнуться нападению акул, но и в его собственных мыслях.

«У меня образовалось много времени на то, чтобы поразмыслить о своей жизни — я тогда успел пожалеть о каждой совершенной мною когда-либо ошибке, — рассказал он в интервью газете "Guardian" в 2012 году. — Я был разведен, мне казалось, что я никчемный партнер, никчемный бизнесмен, а теперь еще и никчемный моряк. Но я отчаянно желал выжить и получить возможность наладить свою жизнь».

С момента кораблекрушения прошло уже пятьдесят дней, и ситуация казалось абсолютно безнадежной.

К тому моменту Стивен уже целую неделю только и занимался тем, что пытался поддерживать на плаву давший течь плот при помощи помпы, и силы у него были на исходе. У него случилась истерика, но в итоге он все же нашел в себе силы собрать волю в кулак и придумать способ на время подлатать плот.

Затем у него сломался опреснитель. Разумом он понимал, что умрет, поскольку теперь у него оставалось лишь три консервных банки питьевой воды. Он почувствовал, как вслед за истощенным телом постепенно начинает отключаться сознание. Он потерял уже треть своего прежнего веса. Больше у него ничего не было. Светоотражатели и фальшфейеры так и не привлекли ничьего внимания — спасать Стивена было некому.

«Я словно ощущал вокруг себя присутствие всех, кто когда-либо сгинул в пучине».

В какой-то момент он выбросил в море рыбьи потроха, на которые тут же налетели чайки и стали кружить над шлюпкой.

Они привлекли внимание рыбаков с архипелага Гваделупа. На семьдесят шестой день бедствия они нашли Каллахэна и забрали его с собой на берег, а потом отвезли в больницу, где он вскоре пошел на поправку.

Несмотря на ужас произошедшего и то, что он чудом остался в живых, Стивен вовсе не сожалеет о том, что ему пришлось через все это пройти. И, к слову, его страсти к мореходству кораблекрушение так и не уняло.

В своей книге «В дрейфе: Семьдесят шесть дней в плену у моря» он написал, что с тех пор отбросил всякие сожаления о своей жизни и научился благодарности. «Это несчастье подарило мне очень необычное богатство, самое важное из всех, какие только бывают. Теперь я дорожу каждой секундой своей жизни, проходящей без боли, отчаяния, голода, жажды и одиночества».

Но еще более примечательно в его мемуарах описание прекрасного, которое он созерцал непосредственно во время этого тяжкого испытания. Зрелище ясного, звездного ночного неба потрясло его тогда до глубины души. «Сидя в преисподней, я наблюдаю райское зрелище»[7].

Нет ничего сильнее крохотного, но упрямого лучика надежды.

Все случится с тобой: совершенство и ужас. Нужно только идти: а чувства — все тут они.

Райнер Мария Рильке, «Книга часов»[8]