Комиссар госбезопасности

Имелось ещё одно важное обстоятельство, убеждавшее, что дело выполнено правильно. Те националистические лидеры, с которыми Павел сталкивался в Берлине и Варшаве, принадлежали к так называемым «прозападным» украинцам. Они уже плохо владели родным языком, мешая украинскую речь с немецкой, их часто приходилось поправлять. Эти отщепенцы, как искренне считал Судоплатов, были обречены самой историей.

Полностью отрезанные от реальной жизни на Украине, они не понимали сущности и силы советской системы. Не знали и о подъеме украинской литературы и искусства. Образование своё они получили в основном в Вене или Праге. Украинская культура и язык в польской Галиции в то время безжалостно подавлялись местными властями. Регулярно следя за периодикой, «кэривныки» тем не менее не могли объяснить разницы между колхозами и совхозами или понять взаимоотношения различных государственных и общественных организаций, отвечавших за социальную политику в стране. «Свидоми»[72] утверждали, что их взгляды имеют поддержку среди сельского населения и потребкооперации, не зная, что в действительности потребкооперация там уже давно стала неотъемлемым атрибутом колхозного строя.

Новый начальник разрешил Судоплатову не являться на службу в этот день, и они с женой, взяв такси, отправились домой.

— Ну как ты тут без меня? — когда сели в машину, приобнял Павел Эмму.

— Да я сама вернулась неделю назад, — доверчиво прижалась к нему супруга. — Ты был на западе, я на востоке, пшепрашам пане, — смешно наморщила носик.

«Находилась в Польше», — понял супруг.

За время его отсутствия Москва явно похорошела: по широким проспектам катили автомобили, блестели витрины магазинов, в скверах били фонтаны, вокруг которых, веселясь, бегала ребятня. По пути навестили «Елисеевский», купили всё для праздничного стола. Вечером заехал Шпигельглаз с букетом цветов для Эммы, тортом и бутылкой марочного вина. Славно посидели.

На следующий день с утра Павла вызвали к Берии, новому начальнику Главного управления государственной безопасности НКВД, первому заместителю Ежова. До этого о Берии Судоплатов знал, что тот возглавлял ГПУ Грузии в 20-х годах, а затем стал секретарем ЦК Компартии Грузии.

Пассов отвел Судоплатова в кабинет заместителя рядом с приёмной наркома. Первая встреча с Берией продолжалась около четырех часов. Всё это время начальник отдела хранил молчание, зато Лаврентий Павлович задавал разведчику вопрос за вопросом, желая знать обо всех деталях операции против Коновальца и об ОУН с начала её деятельности. Спустя час Берия распорядился, чтобы Пассов принес папку с литерным делом «Ставка», где были зафиксированы все детали операции. Из вопросов заместителя наркома стало ясно, что это высококомпетентный в вопросах разведывательной работы и диверсий человек. Позднее Судоплатов понял — Берия задавал свои вопросы, чтобы лучше понять, каким образом он смог вписаться в западную жизнь. Особенное впечатление на Лаврентия Павловича произвела весьма простая на первый взгляд процедура приобретения железнодорожных сезонных билетов, позволивших беспрепятственно путешествовать по всей Западной Европе. Замнаркома интересовался техникой продажи железнодорожных билетов для пассажиров на внутренних линиях и на зарубежных маршрутах. В Голландии, Бельгии и Франции пассажиры, ехавшие в другие страны, подходили к кассиру по одному — и только после звонка дежурного. Пришли к мнению, что это делалось с определенной целью, а именно: позволить кассиру лучше запомнить тех, кто приобретал билеты. Далее Берия поинтересовался, обратил ли Судоплатов внимание на количество выходов, включая и запасной, на явочной квартире, которая находилась в пригороде Парижа. Его немало удивило, что нелегал этого не сделал, поскольку слишком устал. Из этого Павел заключил, что собеседник обладал опытом работы в подполье, приобретенным в закавказской ЧК.

Одет Берия был в весьма скромный костюм. Судоплатову показалось странным, что он был без галстука, а рукава рубашки, кстати, довольно хорошего качества, закатаны. Это обстоятельство заставило Судоплатова почувствовать некоторую неловкость, так как на нем была прекрасно сшитая «тройка»: во время своего краткого пребывания в Париже Павел заказал три модных костюма, пальто, а также несколько рубашек и галстуков. Портной снял мерку, а за вещами зашел Агаянц и отослал их в Москву дипломатической почтой.