Комиссар госбезопасности

«Пану инженеру» было известно, что его шеф собирался встретиться с курьером-радистом советского судна, появлявшимся в Западной Европе. Однако он вовсе не был уверен, что это именно Судоплатов. Голландской полиции было известно о телефонном звонке главе ОУН из Норвегии, и, естественно, она подозревала, что на связь выходил его агент. Правда, никто не знал наверняка, с кем именно Коновалец встречался в тот роковой день. Когда произошел взрыв на улице, рядом с ним никого не было. Личность исполнителя оставалась не выясненной криминалистами до позднего вечера, тогда как советское судно «Шилка» давно уже покинуло роттердамскую гавань.

Гибель Коновальца вызвала раскол в рядах ОУН. В ходе борьбы за власть внутри организации между Бандерой, освобожденным немцами, и официальным преемником Коновальца — Мельником погибли видные боевики и соратники прежнего вождя. Единство организации было значительно подорвано…

Барселона встретила Павла южным зноем, многолюдьем и ночными налетами франкистской авиации. Уже третий год в Испании шла, в сущности, не одна, а две войны, обе не на жизнь, а на смерть. В первой схлестнулись националистические силы, руководимые генералом Франко, которому помогал Гитлер, и силы испанских республиканцев, помощь которым оказывал Советский Союз. Другая, совершенно отдельная война шла внутри республиканского лагеря. С одной стороны Сталин в Советском Союзе, а с другой — Троцкий, находившийся в изгнании: оба хотели предстать перед миром спасителями и гарантами дела республиканцев, подчинив своему руководству испанское революционное антифашистское движение.

СССР направлял в Испанию как своих молодых оперативников, так и опытных инструкторов-профессионалов. Эта страна являлась своего рода полигоном, где опробовались и отрабатывались его будущие военные и разведывательные операции. Многие из последующих ходов советской разведки опирались на установленные в ней контакты и на выводы, которые сумели сделать из своего испанского опыта.

В Испании Павел оставался в течение трёх недель как польский доброволец в составе руководимой НКВД интернациональной партизанской части при республиканской армии. Здесь произошла его встреча с Эйтингоном, одним из видных руководителей советской разведки в те годы. Его Павел знал с 1933-го, когда тот возглавлял одно из подразделений Иностранного отдела. Тогда старший майор госбезопасности[71] руководил созданием агентурной сети за границей, состоящей из разведчиков-нелегалов. В свою очередь Эйтингон познакомил коллегу с лейтенантом Рамоном Меркадером дель Рио, только что возвратившимся после выполнения партизанского задания в тылу франкистов. Это был обаятельный молодой человек — в ту пору ему исполнилось всего двадцать лет. Старший брат Рамона геройски погиб в бою: обвязав себя гранатами, он бросился под прорвавшийся к позициям республиканцев немецкий танк. Их мать, Каридад, также пользовалась большим уважением в партизанском подполье, показывая чудеса храбрости в боевых операциях.

У республиканцев Эйтингон отвечал за ведение партизанских операций в тылу франкистов и внедрение агентуры в верхушку фашистского движения. Его псевдоним был «Генерал Котов», а в Центре он проходил под именами «Том» и «Пьер». Выполняя инструкции Центра, старший товарищ организовал возвращение Судоплатова в Москву, для чего сопроводил до Гавра и посадил на борт советского судна.

«Вот и закончилась моя Одиссея», — думал Павел, наблюдая с пассажирской палубы за исчезающими в туманной дали берегами Франции. В голубой воде за кормой резвилась стая дельфинов…

Глава 7. Знакомство с Берией. Новое назначение. Над пропастью

Спустя неделю судно, на котором находился Судоплатов, пришвартовалось в ленинградском порту, и он тут же выехал ночным поездом в Москву.

Когда за окнами купе растаяли городские огни, проводник стал разносить пассажирам чай с лимоном в подстаканниках, и Павел за всё время впервые расслабился — он был на родине. Утром на вокзале его встречали Пассов, назначенный вместо Слуцкого, Шпигельглаз и Эмма. Посыпались поздравления, стали обниматься.

— Да ты, брат, загорел как мулат, — шутливо потрепал разведчика по плечу Шпигельглаз.

— Ещё бы, — улыбнулся тот. — Как-никак почти месяц отдыхал на южном море.

Надо ли говорить о том, как он был счастлив вернуться в Москву к прежней жизни?

Ликвидацию Коновальца Судоплатов считал оправданной со всех точек зрения и гордился тем, что при взрыве не пострадали невинные люди. Ни у Абвера, ни в ОУН не было улик, чтобы раскрыть истинные причины гибели их лидера. Конечно, они могли подозревать курьера или связника, прибывшего на встречу в Роттердам, но на этот счёт не было никаких доказательств.