Комиссар госбезопасности

Судьи были явно растеряны. Они получили подтверждение, что так называемые террористические акты на самом деле являлись боевыми операциями, проводившимися против злейших противников советской власти по прямому приказу правительства, а не по инициативе подсудимого.

Судоплатов также указал, что не являлся старшим должностным лицом при выполнении данных операций, поскольку в каждом случае присутствовали специальные представители правительства — первый заместитель министра госбезопасности СССР Огольцов и министр госбезопасности Украины Савченко, а местные органы госбезопасности подчинялись непосредственно им. И предложил вызвать названных лиц в качестве свидетелей, потребовав ответить, почему они не привлекались к ответственности за руководство подобными акциями.

Павел также сослался на то, что именно в решении правительства в июле 1946 года был установлен особый порядок ликвидации наиболее опасных врагов государства внутри страны и за рубежом по линии органов госбезопасности и разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии.

И снова судьи почувствовали себя не в своей тарелке. Павел знал, что в протоколах его допросов все упоминания о работе в период «холодной войны» 1946–1953 годов были крайне туманными и неконкретными. Мысль, проходившая красной нитью через все обвинения, сводилась к следующему: Майрановский при его помощи убивал людей, враждебно настроенных к Берии.

Судоплатов ясно чувствовал, судьи не готовы признать реальный факт, что все эти ликвидации санкционировались руководителями, стоявшими в табели о рангах выше Берии, а он к эпизодам, рассказанным на суде, вообще не имел отношения.

Костромин быстро и деловито подвёл итог судебного заседания. С его слов, Судоплатова судят не за эти операции против врагов советской власти, а за другие, которыми руководил на своей даче против врагов Берии.

— Приведите хотя бы один такой, — тут же заявил подсудимый.

— Дело Берии закрыто, и точно установлено, что такого рода акции совершались неоднократно, а поскольку вы работал под его началом, то также являетесь виновным, — жестко заявил Костромин. — Однако суд в данный момент ещё не располагает на сей счёт соответствующими доказательствами.

С этими словами он закрыл слушание дела, дав Судоплатову возможность выступить с последним словом. Тот был краток и заявил о своей невиновности и о том, что расправа над ним происходит в интересах украинских фашистов, империалистических спецслужб, а также троцкистов за рубежом. И в заключение потребовал реализовать его законное право ознакомиться с протоколом судебного заседания для внесения туда своих замечаний. В этом ему было тут же отказано.

Костромин объявил перерыв. Судоплатова вывели в приёмную, где предложили чай с бутербродами. Адмирал подошел к нему, пожал руку и сказал:

— Вы держались как настоящий мужчина, — и успокоил: — Всё будет хорошо.

Через некоторое время подсудимого ввели обратно в кабинет Костромина для зачтения приговора. Судьи встали, и председательствующий зачитал написанный от руки приговор, который в точности повторял обвинительное заключение прокуратуры с одним добавлением: «Суд не считает целесообразным применение к Судоплатову Павлу Анатольевичу высшей меры наказания — смертной казни и основывает свой приговор на материалах, имеющихся в деле, но не рассмотренных в судебном заседании».

Генерала приговорили к пятнадцати годам тюремного заключения. Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал.

Глава 14. Владимирский централ

Вскоре Павел был во внутренней тюрьме Лубянки. У него началась страшная головная боль, и надзиратель даже дал таблетку. Ещё не пришедшего в себя осужденного доставили в кабинет Серова — бывшие владения Берии. Мрачно взглянув на бывшего коллегу, Серов предложил сесть.

— Слушайте внимательно, — выдержал паузу. — У вас будет ещё много времени обдумать своё положение. Вас отправят во Владимирскую тюрьму. И если там вы вспомните о каких-нибудь подозрительных действиях или преступных приказах Молотова с Маленковым, связанных с теми или иными делами внутри страны или за рубежом, сообщите мне, но не упоминайте товарища Хрущева. В случае если вспомните то, о чём я вам сказал, останетесь живы, и мы вас амнистируем.

Несмотря на болезненное состояние, Павел кивнул, выражая согласие. Больше Серова он никогда не встречал.

Осужденного сразу же отвезли в Лефортовскую тюрьму, где через два дня разрешили свидание с женой и младшим братом Константином. Наконец-то Павел дал волю чувствам, а те, как могли, утешали близкого человека. Известие, что отбывать наказание он будет во Владимирской тюрьме, вызвало скрытую радость — в этом городе жила младшая сестра жены, а её муж Александр Комельков был ответственным сотрудником областного аппарата МВД.