Комиссары. 1917—1942 гг.

По итогам совещания весь командный состав было решено освободить от остатков политического контроля со стороны комиссаров, возложив на него всю ответственность за политико-моральное состояние подчиненной части. Комиссары заменялись помощниками по политической работе, которые в строевом и административном отношении подчинялись командиру, а в партийно-политическом – вышестоящему политоргану. Был решен также ряд вопросов о проведении единоначалия среди беспартийного младшего командного состава. Помощник по политической части при беспартийном командире роты подчинялся ему в строевом и административном отношении, сохраняя при этом подчинение вышестоящему политоргану по партийно-политическим вопросам.

Однако институт военных комиссаров не был окончательно ликвидирован. На флоте в отношении беспартийных командиров плавсостава он сохранился без всяких изменений. В армии он трансформировался в институт помощников по политической работе, у которых не было таких властных полномочий, но негласный политический контроль над командирами продолжал сохраняться. Некоторые начальники политуправлений высказывались за ликвидацию отдельных звеньев политаппарата и приравнивание политических органов к отделам штабов, однако их мнение не нашло поддержки.

Рост количества командиров-единоначальников продолжился в 1927–1928 гг. В 1927 г. произошло заметное увеличение количества полных единоначальников среди старшего и среднего комсостава. Это было напрямую связано с расширением прав командиров-единоначальников, данных директивой Реввоенсовета СССР от 13 мая 1927 г.

В целях дальнейшего расширения единоначалия директивой Председателя Реввоенсовета СССР и Народного комиссара по военным и морским делам в мае 1927 г. военные комиссары полностью освобождались от контрольных функций и от подписей всех приказов как при партийном, так и при беспартийном командире, за исключением тех приказов, которые имели непосредственное отношение к вопросам партийно-политического руководства.

В 1927 г. по ряду причин произошел масштабный рост в темпах осуществления единоначалия, при котором кандидаты в командиры-единоначальники не всегда соответствовали основным требованиям. С другой стороны, большинство политработников не хотели отдавать командному составу все больше и больше полномочий. Можно сказать, что это было еще одним проявлением противоречивых отношений внутри начсостава Красной Армии.

В ноябре 1928 г. по указанию ЦК ВКП(б) приказом Реввоенсовета СССР было введено новое положение о комиссарах, командирах-единоначальниках, их помощниках, определены их права и обязанности. Данное постановление укрепило единоначалие в РККА. К 1928 г. командиры-единоначальники составляли среди командиров корпусов – 84 %, командиров дивизий – 74 % командиров полков – 48 %, среди командного состава 72 % были коммунистами и комсомольцами.

К 1928 г. была введена новая структура политического управления округа (фронта, отдельной армии), а также политического отдела дивизии и отдельной бригады, а также политаппарата полка и равной ему части.

Говоря о результатах проведения всего комплекса мер по введению единоначалия нельзя не сказать о «внутриармейской оппозиции 1928 года», информацию о которой сегодня трудно найти даже в военных энциклопедических справочниках, в научно-исторической и мемуарной литературе о ней говорится лишь в фрагментарной форме. Например, в работе А. Иовлева «Деятельность КПСС по подготовке военных кадров» она предстает как «антипартийная армейская белорусско-толмачевская группировка», состоявшая из активных сторонников Л.Д. Троцкого, которая выступала основным противником практического осуществления единоначалия.

Рассмотрим эти события в хронологической последовательности. В декабре 1927 г. группа преподавателей и слушателей курсов высшего политсостава Военно-политической академии им. Н.Г. Толмачева (ВПАТ) направила в Политуправление РККА письмо, в котором поднимались вопросы сложившегося положения в армии. В частности, в письме указывалось, что в последнее время в вооруженных силах проявляются тенденции, ведущие к снижению воинской дисциплины и росту различных проступков. Особая тревога выражалась по поводу служебных трений и ненормальных отношений между отдельными командирами и политработниками, обострившихся после перехода армии к единоначалию. Однако ответа на письмо не последовало.

15 марта 1928 г. состоялось общепартийное собрание личного состава академии, на котором с докладом о состоянии и очередных задачах партийной работы в Красной Армии выступил начальник академии Я.Л. Берман. Партийное собрание приняло резолюцию. В ней в частности отмечалось, что наряду с определенными достижениями в армейской жизни набирают силу отрицательные явления, на которые должно быть обращено внимание партии.