Комментарии к «Государю» Макиавелли

Короче говоря, на стороне заговорщика – страх, подозрение, боязнь расплаты; на стороне государя – величие власти, законы, друзья и вся мощь государства; так что если к этому присоединяется народное благоволение, то едва ли кто-нибудь осмелится составить заговор. Ибо заговорщику есть чего опасаться и прежде совершения злого дела, но в этом случае, когда против него народ, ему есть чего опасаться и после, ибо ему не у кого будет искать убежища.

Здесь опять же повторяется основная идея, которую проводит Макиавелли вот уже несколько раз: главная опора любого государя если не полная поддержка со стороны народа, то, по крайней мере, его нейтралитет. Причем тут автор начинает осторожно менять акценты в своих тезисах. Начал он, напомню, с того, что «государь… должен следить за тем, чтобы не совершить ничего, что могло бы вызвать ненависть или презрение подданных». Иначе говоря, заботиться о наличии по крайней мере их нейтралитета в своем отношении. В данном же отрывке речь идет уже о «народом благоволении», что, конечно, существенно меняет ситуацию.

В целом же Макиавелли исходит из того, что в противостоянии с заговорщиками явный перевес находится на стороне государя, поскольку:

– несопоставимы исходные позиции двух сторон – государь сильнее по всем параметрам;

– если к мощи государя добавить еще народную любовь, то преимущество правителя становится несоизмеримо большим;

– сталкиваясь с подавляющим превосходством действующего государя, потенциальные заговорщики едва ли осмелятся готовить выступление против него;

– если правителя поддерживает народ, то шансы на заговор становятся крайне малыми, ибо его участники будут опасаться не только разоблачения своего предприятия, но и гнева масс в случае успешной его реализации.

Следует также обратить внимание на то обстоятельство, что Макиавелли ни здесь, ни в другом месте не упоминает местные органы самоуправления, на которые мог бы опереться государь. Причина этого состоит, возможно, в том, что, по мнению автора, итальянская система правления через магистратуры была неспособна сохранить себя в тогдашних условиях страны. В Италии была очевидна сравнительно большая эффективность абсолютного правления[524].

По этому поводу я мог бы привести немало примеров, но ограничусь одним, который еще памятен нашим отцам. Мессер Аннибале Бентивольи[525], правитель Болоньи, дед нынешнего мессера Аннибале, был убит заговорщиками Каннески*, и после него не осталось других наследников, кроме мессера Джованни, который был еще в колыбели. Тотчас после убийства разгневанный народ перебил всех Каннески, ибо дом Бентивольи пользовался в то время народной любовью. И так она была сильна, что когда в Болонье не осталось никого из Бентивольи, кто мог бы управлять государством, горожане, прослышав о некоем человеке крови Бентивольи[526], считавшемся ранее сыном кузнеца, явились к нему во Флоренцию и вверили ему власть, так что он управлял городом до тех самых пор, пока мессер Джованни не вошел в подобающий правителю возраст.

Как видно, Макиавелли здесь продолжает осторожную подмену, избрав все-таки в конечном счете пример с любовью населения к своему государю, а не нейтралитетом в его отношении. Наверняка это было сделано сознательно. Дело, видимо, в том, что данный случай впечатляет и убеждает читателя гораздо больше, нежели более сложные варианты, когда народ просто приемлет своего правителя, но не готов на поступки, столь драматически описанные флорентийцем. Еще один из специфических приемов убеждения, на которые он был мастер.