Коммерсанты

Чингиз поморщился — угораздило его задать вопрос, ответ на который не мог быть иным.

— Некогда. Дела, — промямлил Чингиз. — В Сибирь летал, в командировку. Да и приболел немного.

— Ну позвонить-то можно было. За столько времени, — оборвала Татьяна. — Только не врать!

В зрачках светлых глаз Чингиза мелькнули холодные блестки — что ж, он не будет врать. Татьяна подала вперед плечи и ссутулила спину, сейчас она казалась старше своих лет.

— Где ты раздобыла миноги? — Чингиз переложил на свою тарелку темно-сизую тушку в скользкой кашице соуса, он обожал миноги, особенно маринованные.

— Сосед принес, Федоров. На Неве у каких-то алкашей купил, — Татьяна и себе положила несколько кусочков. — Кстати, Федоров тебя вспоминает, все спрашивает, когда явишься. Должок, говорит, за тобой есть. Обещал ты ему что-то, а что, не рассказывает, тайна, говорит.

— Верно, обещал, — усмехнулся Чингиз. — Он просил пульнуть в него из пистолета.

Татьяна придержала вилку у рта.

— Просил, чтобы я помог ему уйти из жизни этой паскудной. Комнату свою обещал оставить за это, — продолжал Чингиз.

— А ты что… все носишь с собой пистолет? И хвастаешь этим?

— Не в этом дело. Он слышал выстрел, когда твой муженек собирался меня побить… Да ладно тебе, вспомнила.

— Кстати, в последнее время Федоров почти не пьет.

— Вот как? — удивился Чингиз. — Скажи ему, что комната у меня уже есть, пусть другое пообещает…

Телефон прозвонил вероломно и зло, точно пес из подворотни. От неожиданности Чингиз нервно сорвал трубку. Черты его лица напряглись. Он выслушал, бросил трубку на рычаги и взглянул на часы.

— Поболеть не дадут, — буркнул он. — Требуют срочно приехать на фирму. Выслали машину.

— Ого. За вами уже высылают машину? — ехидно бросила Татьяна. — Что ж, я подожду тебя. Надо поговорить.

— Но… сюда придет посторонний мужчина, мой сотрудник.

— Ты еще ревнуешь меня? — И, переждав угрюмое молчание Чингиза, добавила с усмешкой: — Очень ему нужна беременная женщина.

Чингиз отстранил табурет и поднялся. Он метался по комнате, подобно меченосцу, увиливающему в аквариуме от сачка, — лицо заострилось, скулы в напряжении, казалось, прорвут тонкую кожу…

— Многое изменилось, Таня, многое изменилось, — бормотал он. — Дела, понимаешь. Совсем нет времени.

— Ладно, ладно. Не звони, я сама буду звонить, сама буду приходить, — мирно проговорила Татьяна.

Чингиз подбирал разбросанные по комнате вещи, бормоча под нос о том, что надо успеть одеться, машина скоро приедет, а он не готов. Внезапно остановился, не в силах бороться с искушением покончить с изнурительными недомолвками.

— Хочешь сказать, что у тебя будет ребенок? — проговорил он.

— Не у меня, у нас.

Чингиз ждал эту фразу и принял ее как вызов. Зачем ему такое испытание? Да, когда-то он хотел жениться на Татьяне, хотел. Но время прошло. А если бы и поженились, то наверняка бы уже разошлись. Возможно, тогда, в тесной кухне коммунальной квартиры на Пушкарской, алкаш Федоров, сам того не ведая, подвел Чингиза к решению плюнуть на все и растереть. Ведь Федоров знал Татьяну по другой жизни, по той самой повседневной, когда настоящее не упрятано под макияж. Впрочем, дело не в Федорове, просто Чингизу надоело все, что связано было с Пушкарской улицей… Он смотрел в ее глаза, формой похожие на косточки от слив, и голубизна их уже не пронимала Чингиза.

— Что с тобой? — проговорила Татьяна. — Разве я дала тебе повод так вести себя?

— Я не люблю тебя, — выдохнул Чингиз. — Я не люблю тебя, — повторял он, будто спасаясь. — И наверно, никогда не любил…

Татьяна растерялась, сникла, плечи под блузкой проступили, словно две твердые головки от кеглей.

— Но у нас будет ребенок. Я ничего не могу уже сделать.

— Что значит не могу сделать? — перевел дух Чингиз. Главное он уже сказал, перешел черту, взобрался на гору, теперь предстоял спуск. — Нужны деньги, я дам.

— Дашь деньги? А хватит у тебя?

— Сколько надо — дам. — Чингизу не верилось, что так легко все обходится. — Сколько надо — дам, — повторил он со значением. — И даже больше…

— Ну и дурень ты, Чингиз. Натолкал мне своих ублюдков и хотел, блин, откупиться? — Татьяна неуловимой паузой делила слова. — Ты сломал мне жизнь, — Татьяна ребром вилки разрезала миногу пополам и проговорила: — Ты сломал мне жизнь, — она вновь разделила половинки пополам. — Ты сломал мне жизнь, и я не знаю, как жить дальше, я тебя любила. Первый раз в жизни любила… Понимаешь, если бы ты полюбил другую, но так, без причин…

— Ну… а если я полюбил другую?

— Другую полюбил? — Татьяна прильнула спиной к боковине шкафа. — Врешь ведь. По тону, глазам вижу — врешь!

Чингиз вышел на кухню, прихватив брюки. С чего это вдруг он срочно понадобился Феликсу? Еще утром по телефону они условились, что Чингиз пробудет дома день-два, а неотложные вопросы постарается решить по телефону. И кстати, в два часа он ждал Балашова с пресс-релизом последних двух торгов на бирже…

Чингиз стянул рейтузы и приготовился было надеть брюки, как дверь кухни распахнулась.

— Врешь ведь все! — Татьяна подбоченилась, словно поддерживала себя за талию. — Врешь!