Коммерсанты

— Сиди спокойно, не вертись, — Рафинад прошел вдоль ванны и сел на табурет.

— Зачем пришел?! Зачем сюда?! — Сулейман терял голос от вопиющей наглости и нахальства пришельца. — Подожди, я сейчас выйду! — Он пытался было подняться, но стыд и беспомощность вновь вернули его в воду. — Уйди отсюда! Вот падла. Кто тебя впустил? Клава, твою мать! Саша! — заорал Сулейман.

— Да не ори ты. Сиди спокойно, мойся. К нему как к человеку пришли, в гости, а он орет. Или вода горячая? Так и скажи…

— В гости?! — Сулейман изумленно раскрыл рот и тотчас сплюнул мыльную пену. — Да я тебя…

— Убьешь, — подсказал Рафинад. — Я и пришел, чтобы ты меня кокнул. Устал ждать, понимаешь. Жду, жду, а ты все не идешь, решил сам прийти. И не смотри на меня, как идиот, — хохотал Рафинад. — Инга мне уже надоела: каждый день говорит, чего ты ждешь? Пойди сам к нему, пусть убьет тебя, к чертовой матери. Если застанешь его в ванной, скажи, чтобы утопил.

Сулейман сидел, насупившись, глядя в воду. Состояние обнаженного человека чем-то сродни жизни во сне. Оставленная одежда уносит волю, энергию, и лишь самые отчаянные могут преодолеть этот барьер.

— Слушай, выйди, дай оденусь, — сломленным голосом просил Сулейман. Сейчас он был пленником, подавленным, униженным.

— Ни за что! — потешался Рафинад. — Мы так с тобой ближе.

— Ты что, тоже гомосек? — не удержался от шутки Сулейман.

— Конечно. И дровосек. И генсек.

Хмурое лицо Сулеймана тронула улыбка.

— Так ты мне больше нравишься, — Рафинад уловил перелом, и надо его не упустить. — Я тебе сейчас расскажу сказку, Сулейман. Как один парень встретил в троллейбусе девушку. Влюбился. Проводил ее до ворот финансового института. И расстался без всякой надежды на встречу. А потом произошли события… — Рафинад излагал свою сказку подробно, увлеченно.

— Твоя история, да, — вздохнул Сулейман.

— Моя история, абрек. Слушай дальше. Все расскажу. А то ты думаешь, что заговор против тебя… И как в телефон ной будке на улице Трефолева удалось узнать номер домашнего телефона этой девушки, расскажу…

— Ты хитрый, — поникшим голосом произнес Сулейман, водя ладонью по воде, как ребенок. — Ты хитрый еврейский человек.

— Правильно! — воодушевленно подхватил Рафинад. — Сколько раз вас, дураков, предупреждали — не связывайтесь с еврейским человеком, обманет, обведет вокруг пальца.

— Да, — согласился Сулейман. — Всегда обманывают. Так и мой хозяин, зараза. Грузинский еврей, понимаешь. Как я на него пахал! Говорит, что у меня рожа бандита, что сейчас другие люди нужны. А я узнал — он не хочет мне платить. Поставил на линию своего родственника. А тот вообще похож на орангутанга. Девушки боятся, не хотят с ним работать. После него у них на клиентов сил не остается. Там, в Грузии, заварушка, понимаешь, хозяин всех своих родственников в Турцию переправил.

— Выходит, ты безработный?

— Безработный, — кивнул Сулейман. — Хочешь пепси? — Он ополоснул руку и достал откуда-то из-под ванны початую бутылку пепси-колы. — Извини, я уже пил из горла. Возьми стакан с полки. Или спроси у Клавы, она даст.

— А кто эта Клава? — Рафинад взял бутылку.

— Жена Саши. Я его женил, пидараста.

— Как так? — хмыкнул Рафинад. — Такие не женятся, как нормальные люди, своих любят, мужиков.

— Воспитал его. Не знаю, надолго ли, нет? Пока держится. Клава довольна.

— А подробности? — не отвязывался Рафинад.

— Что, я так и буду сидеть в воде, как пароход? — взбунтовался Сулейман. — Выдь, я оденусь.

— Сиди. А то опять начнешь на меня прыгать с ножом, — сказал Рафинад. — Сиди. Я ненадолго. Не холодно тебе?

— Что тебе надо? — Сулейман открыл кран, подбавляя горячей воды.

— Сейчас расскажу. — Рафинад взболтнул бутылку и отхлебнул из горла. — Красиво живешь, абрек. Привык там, в Турции… Ты хотел поведать историю своего соседа.

— Что там рассказывать? — Сулейман окунул в воду мочалку и принялся намыливать ее большим розовым мылом, похожим на поросенка. — Поссорился Саша со своим мужем, хотел себя убить с горя. Чуть меня заодно не удушил газом, собака. Потом стал ко мне приставать. Я его отметелил. Раз крепко его побил, самому жалко стало. Он не мог подняться с постели, заболел. А в это время Клава вернулась.

— Откуда?

— Из Турции. Клава работала там три года, больше всех. И в Греции работала. И в Италии. А сюда вернулась из Турции.

— Она? Эта корова? — изумился Рафинад.

— Ты что?! Первый сорт! Как зонный! У нас поезд был, почти без остановки до Нальчика летел, «зонный» назывался.

— Никогда бы не подумал, — обескураженно произнес Рафинад.