Коммерсанты

Конечно, вариант с Выборгом возник не сразу, предварительно Рафинад развил деятельность в самом Ленинграде, пытаясь заполучить кредит под небольшой процент для «Кроны». Но ничего не получалось — надежных связей не было, а добиться кредита без связей, не имея существенного залога, не представлялось возможным. Был в запасе метод, и даже цель выбрана — главный бухгалтер одного районного банка — перезрелая девица с мятым пухлым лицом и густыми «брежневскими» бровями. Рафинад собрал о ней сведения: дамочка жила скромно, с сыном-восьмиклассником. Прикинуться по уши влюбленным, потратить на рестораны, на билеты в театр, на цветы определенную сумму подотчетных «представительских» — и вопрос с кредитом, возможно, и был бы улажен, метод испытанный. Многие новые коммерсанты бросались в любовный омут с сотрудницами банков, женщинами, как правило, тоскующими, одинокими, и, добившись своего, уходили в тень. Но, несмотря на простоту, игра таила в себе стратегический риск. Не одноразовым кредитом держится предприятие. Отношения с банком — дело долгое, можно сказать — вечное, и раз подпортив репутацию, можно навек перекрыть себе кислород. Или тянуть любовную лямку через все пороги нелегкой предпринимательской судьбины, пока все само собой не образуется. Но кто думает о последствиях, когда предстоит затевать дело?!

Затею с «брежнебровой» бухгалтершей Рафинад обдумывал без пылкости; с деловым расчетом и неохотой. И на то были причины…

Так что информацию Дормана-старшего о существовании в Выборге управляющего специализированной конторой Дорман-младший воспринял с энтузиазмом. И теперь, сидя в метро, он в который раз прокручивал в памяти выборгскую командировку…

Встреча с Павлом Зосимовичем Неглядой произошла без особой радости со стороны банкира. Поначалу он промурыжил гостя в приемной часа три в обществе подслеповатой седой секретарши в валенках — видно, на такую зарплату охотников не было. Секретарша, под стать своему шефу, казалось, в упор не видит приехавшего из Ленинграда, несмотря на свои толстенные очки с диоптриями. Рафинад, отчаявшись, уже намеревался было уйти, как его пригласили в кабинет.

Павел Зосимович оказался громоздким мужчиной с красным лицом, влажными на вид, седеющими волосами и пеликаньим подбородком. С самого начала он делал вид, что не помнит, о каком Науме Соломоновиче идет речь…

— Вы так себя ведете… может, у вас нет и зубного протеза? — не выдержал Рафинад.

— Ах, вон оно что! — вспомнил управляющий конторой Жилсоцбанка. — Есть! Вот он! — и мгновенно вынул изо рта мост, сработанный папашей Дорманом.

Рафинада чуть не стошнило. Обычно он отводил взгляд, когда проходил мимо стеклянного шкафа с челюстно-полостными моделями. И вдруг так, натурально, вывалить на ладонь бело-розовую подковку из своей пасти.

— Да, вшпомнил, — прошамкал управляющий без особого подъема. — Это ваш отец? Ну и што?

— Он прислал вам в подарок туфли, — заявил Рафинад и достал из рюкзака коробку. — Сорок четвертый размер.

— Шорок четвертый?! Это ш надо, шамый мой, — удивился управляющий. В глазах его что-то сместилось. — Ш чего бы? Штранно как-то, — все шамкал Павел Зосимович.

— Прекрасные туфли. Итальянские. На «молнии», — шел в лобовую атаку Рафинад. — В подарок.

Управляющий с испугом смотрел на пару сверкающих туфель, поставленных Рафинадом на стол. Но и не без интереса.

Туфли походили на двух щенков коричневого пуделя, с темным мыском и кофейными боками.

— Ш чего бы он? Такие подарки, — в голосе управляющего крепло сомнение, забытый бело-розовый протез все сох на ладони.

— Это еще не все. Я вам привез водочки. «Столичная». Подарочная. Говорят, в Выборге сухой закон, граница близко, боятся, финны полезут через проволоку за водкой, они в этом деле понимают не меньше нашего брата.

— Да как-то, понимаешь… — мямлил Павел Зосимович, явно обрадованный водке больше, чем туфлям, которые его смущали новогодним блеском и загадкой. — Ну, што ешшо?

— А что, мало? — чуть растерялся Рафинад.

— Нет, я не о том. В шмышле, што ешшо надо? Не привык я к подаркам.

«Это ты врешь, — подумал Рафинад. — В «шмышле», кто в наше время ходит в банк без подарков?» И проговорил:

— В смысле уважения к вам и в расчете на помощь в делах его сына, то бишь моих… Да вы челюсть-то отправьте на место. Я не все понимаю, вроде вы разговариваете по-польски.

— Ижвините. — Павел Зосимович закинул в рот протез и по-коровьи заелозил подбородком, устанавливая бугель в нужное положение.

Вы… как-то це похожи на Наума Соломоновича, — осторожно проговорил Павел Зосимович.

— Я похож на мать. Не сомневайтесь, вот мой паспорт. — Рафинад протянул управляющему паспорт — пусть не думает, что подставка.

Тот взял, внимательно просмотрел, вроде без подвоха, документ настоящий.

— Чем могу быть полезен? — Управляющий откинул себя к спинке кресла и улыбнулся, глядя на гостя поверх подарков. — Кстати, надо бы убрать их. Войдет кто, неудобно.