Коммунальная страна: становление советского жилищно-коммунального хозяйства (1917–1941)

На состоявшемся в Ленинграде в октябре того же года Всесоюзном совещании по очистке городов были отмечены значительные успехи в этой области. В частности, во второй пятилетке капиталовложения в данную сферу возросли в 6 раз – с 16,5 млн до 100 млн руб. Значительно выросла и материально-техническая база (особенно в столице): на 1 ноября 1936 г. в парке Московского треста уличной очистки было 575 машин, а в мае 1937 г. – уже 1007[294]. К апрелю 1940 г. 320 городов РСФСР имели ассенизационный транспорт, 145 – автоцистерны и 78 – автомашины для вывоза мусора[295]. В свою очередь, число полей ассенизации достигло 120[296].

Однако постановление СНК РСФСР от 29 марта 1940 г. «О мероприятиях по улучшению санитарного состояния городов и райцентров» в этом году было «выполнено неудовлетворительно». Так, значительная часть Саратова, Пятигорска, Уфы, Курска, Энгельса, Иванова, Рязани и других городов находилась «в антисанитарном состоянии». Поля ассенизации, на которых нечистоты обезвреживались почвенным методом и использовались для выращивания сельскохозяйственных культур, имелись только в 25 городах республики. Устройство простейших общественных уборных и помоек внутри кварталов и сливных станций по приему нечистот, разрешенное постановлением правительства от 29 апреля 1940 г., горисполкомами не производилось. Коммунальный транспорт для вывоза нечистот имелся только в 300 крупнейших городах РСФСР, но и он часто использовался не по назначению. В итоге план вывоза мусора и нечистот коммунальными обозами в 1940 г. был выполнен всего на 64,2 % (в том числе гужевым транспортом – на 87 %, а автотранспортом – на 38,9 %)[297]. К концу 1930-х годов канализационная сеть Саратова охватывала 6,4 % домовладений, что для областного центра было явно недостаточным[298].

Как мы видим, многие начинания и новации (в том числе технического плана) не получили распространения. Особенно проблематичной была очистка населенных пунктов от мусора и нечистот в провинции. В свою очередь, все попытки мобилизовать на очистку общественность оставались на уровне периодически проводимых кампаний. Не проявляли особой инициативы в этой сфере и горисполкомы.

§ 4. Чистота – залог здоровья!

Говорят, граждане, в Америке бани отличные. <…> А у нас бани тоже ничего. Но хуже. Хотя тоже мыться можно.

М. Зощенко. Баня

С давних времен баня была неотъемлемой частью русского образа жизни, считаясь хранительницей очищающей воды, усиливающей жизненную энергию человека. Помимо своего функционального назначения, баня играла большую роль в различных обрядах. Например, посещение бани считалось необходимым накануне венчания и на следующий после свадьбы день. Позднее баня стала олицетворением гостеприимства и своеобразным «клубом по интересам»[299].

До революции банно-прачечное дело не было общегородской проблемой. Бани, отданные на откуп частному капиталу, размещались в основном в центральных районах города и резко различались по уровню благоустройства. Даже в крупных городах насчитывались единицы общественных прачечных.

Кроме того, индустриальный и урбанизационный процессы начала ХХ в. постепенно превращали баню в «банно-помывочный комплекс». Эта трансформация ускорилась после прихода к власти большевиков, национализировавших наиболее крупные бытовые предприятия, включая бани. В августе 1918 г. декретом ВЦИК бани были муниципализированы, а в апреле 1920 г. переданы в ведение коммунальных отделов исполкомов[300]. В годы Гражданской войны, когда предприятия сферы быта были привлечены к первоочередному бытовому обслуживанию красноармейцев, создавались банно-дезинфекционные отряды и поезда[301].

Тем не менее даже эпоха военного коммунизма не изменила назначения бань. В частности, принятый в сентябре 1920 г. декрет «Об обеспечении населения республики банями» обязывал местные власти предоставлять горожанам «банную помощь». Наряду с противоэпидемическими мероприятиями декрет ставил задачу внедрения в быт «навыков чистоты». Однако развал городского хозяйства не позволил организовать работу бань на должном уровне. В то время как красноармейцы использовали бани для массовых стирок обмундирования, обычные горожане имели шанс помыться только в специальные «недели чистоты»[302]. Впрочем, иногда создавалось впечатление, что в первые годы после большевистского переворота бани были не нужны. Современники отмечали, что «население пользуется банями изредка, перестает их посещать, и нередки случаи использования бань для других целей, например под склады, сушилки для льна, зернохранилища»[303]. В начале 1921 г. в бане на Васильевском острове, в Петрограде, был ненадолго открыт крематорий[304], а баню, в свою очередь, организовали в здании тюрьмы. В помещении бани на Боровой улице начал работать Железнодорожный райком РСДРП(б)[305].