Коммунальная страна: становление советского жилищно-коммунального хозяйства (1917–1941)

В 1933–1934 гг. на планировку городов было ассигновано свыше 25 млн руб. Была организована сеть проектно-планировочных трестов и контор в центре и на местах. Помимо республиканского треста «Гипрогор», проектные тресты появились в 18 краях и областях. В Москве, Ленинграде и ряде крупных городов при горсоветах были образованы специальные отделы планировки, а в Москве – ряд проектных мастерских. В итоге в 1934 г. проектно-планировочными работами было охвачено до 240 городов и рабочих поселков. Особенно продвинулись работы по реконструкции столицы. Тем не менее отмечались серьезные недочеты в деле планировки, и прежде всего долгие сроки разработки проектов и их низкое качество. В силу этого утвержденные проекты имели лишь единичные города. Наблюдалось и расходование рядом горсоветов (например в Горьком) средств, выделенных на планировку, не по назначению. В итоге город строился, «не имея проекта планового размещения на территории крупнейших зданий и сооружений». Наоборот, Грозный, имевший утвержденный проект, застраивался не по проекту[643].

Что уж тут говорить о строительстве отдельных домов. На совещании актива коммунальных работников в марте 1937 г. нарком Комаров сообщил, что в Челябинске наркомхозом в 1935 г. был утвержден план строительства жилого дома на 126 квартир объемом 79 390 куб. м и стоимостью 4731,3 тыс. руб. Через год оказалось, что объем здания увеличился на 6386,5 куб. м, а стоимость – на 1631,8 тыс. руб. Выяснилось, что в первоначальной смете строительным отделом Челябинского горсовета были пропущены: котельная и тоннели центрального отопления, освоение участка, расходы по очистке улиц и прочее на сумму 421 тыс. руб., ряд работ из-за неправильного определения объема здания на 550 тыс. руб., расходы на гужевой транспорт из-за неправильного подсчета всех перевозок только автомобилями в размере 430 тыс. руб.[644] В преддверии Большого террора подобные просчеты все чаще записывались на счет вредительства. Обычная для тех лет бесхозяйственность получала политическое звучание.

§ 1. Жилищное строительство и содержание жилого фонда

…Обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их.

М. Булгаков. Мастер и Маргарита

Демографический взрыв второй половины XIX – начала XX вв. и массовый приток деревенских жителей в города привели к тому, что в крупных городах до революции основным типом жилья были казармы, подвалы и полуподвалы, а в большинстве городов – коечные помещения, землянки и полуземлянки. Так, в Петербурге в 1912 г. было около 150 тыс. «угловых жильцов», а 63 тыс. жили в подвалах. В Москве в коечных помещениях проживали 327 тыс., т. е. более 20 % населения города. Почти половина горняков Донбасса проживала в землянках, свыше 25 % – в казармах и бараках. Землянка (или «каюта») строилась, как правило, на свалках, без окон и света. При этом ютившаяся на площади в 6—10 кв. м семья из 5–6 человек отдавала за квартиру до 25–30 % семейного бюджета[645].

Февральская революция резко осложнила ситуацию на рынке жилья, в том числе между владельцами квартир и квартиросъемщиками. Например, в Петрограде на одну кровать приходилось 1,8 человека, так как помимо найма комнат приметой времени стал наем углов и даже коек. В связи с этим выросла квартплата, особенно в Москве и Петрограде. Жилищный кризис проявлялся также в росте ночлежек и создании целых криминальных слобод на окраинах, в которых жили бежавшие из тюрем и дезертиры. Всеобщее образование домовых комитетов началось только в сентябре. Хотя спектр их задач был широк, на деле они ограничивались борьбой с «хвостами» у булочных: представители квартир должны были получать хлеб на весь дом[646]. Не изменилась ситуация и после прихода к власти большевиков. 29 ноября 1917 г. анонимный автор (женщина) обратилась в Петроградский совет с жалобой на домовладельцев, созывавших «никому не нужный домовый Комитет» для своей охраны от погромщиков и заставлявших дежурить по ночам и мужчин и женщин. Автор письма слезно просила отменить «несчастную гильотину – охранку» и право домовых комитетов лишать продуктовых и хлебных карточек женщин, отказывавшихся от дежурства[647].