Коммунальная страна: становление советского жилищно-коммунального хозяйства (1917–1941)

Ускорился и процесс муниципализации жилищного фонда. Так, в 1922 г. ГУКХ НКВД для 85 городов утвердило муниципализацию 12 310 домов (94 % намеченных коммунотделами к муниципализации). Правда, 331 дом (2,7 %) не утвердили, а по 475 домам (3,9 %) были запрошены дополнительные сведения[662]. Одновременно новая экономическая политика поставила в повестку дня срочные меры к «проведению классового принципа в оплате коммунальных услуг при условии сочетания этого принципа с самоокупаемостью коммунальных услуг в целом». По решению сентябрьского (1923 г.) Пленума ЦК партии Политбюро создало по этому вопросу специальную комиссию под руководством вновь назначенного наркома внутренних дел РСФСР А.Г. Белобородова[663], уже 3 ноября замененного И.И. Хлоп-лянкиным[664]. 13 ноября состоялось первое совещание по вопросу о проведении классового принципа в деле оплаты коммунальных услуг, на котором присутствовали представители НКВД, Моссовета, Главэлектро ВСНХ, НКФ и ВЦСПС. Было принято решение о нецелесообразности издания законодательного акта о классовом коммунальном тарифе «ввиду невозможности установления единообразной стоимости коммунальных услуг по республике». Ограничились указанием губкомам партии, губисполкомам и губпрофсоветам о введении классового тарифа по оплате коммунальных услуг путем предоставления скидок для малообеспеченных рабочих и служащих на пользование электроэнергией и водой в размере 50 % с переложением стоимости по льготному тарифу «на остальные группы населения и предприятия»[665]. По докладу комиссии 12 февраля 1925 г. Политбюро наконец приняло соответствующее постановление, в котором говорилось, что в «вопросах квартирной платы центральная власть должна ограничиться только общими директивами», предоставив регулирование вопросов квартирной платы губисполкомам. В свою очередь, высшая партийная инстанция поручила НКВД «оформить данные решения в советском порядке»[666].

Из докладной записки секретаря СНК РСФСР М.Ф. Болдырева «По вопросу финансирования мероприятий по восстановлению коммунального хозяйства РСФСР», направленной 25 июля 1924 г. председателю правительства А.И. Рыкову, узнаём, что в 2154 городах и поселках городского типа СССР с населением в 21,5 млн человек имелось около 27,5 млн кв. саженей жилой площади (или по 1,6 кв. аршина на человека). К этому времени значительная часть жилой площади (до 50 %) в крупных городах была муниципализирована. В муниципализированных домах находилось около четверти жилой площади всех городов РСФСP. Но до установленной «голодной нормы» в 16 кв. аршин на человека не доставало 1 млн кв. саженей, или 28,5 %. Увеличилась, по сравнению с довоенными годами, и населенность квартир. Так, в Москве в 1918 г. на одну комнату приходилось 1,98 жителя, а в 1923 г. – уже 2,19. В Саратове в 1918 г. на одного жителя было 18,3 кв. аршин, а в 1923 г. – только 12,3. В Воронеже эти показатели составили 19,4 и 13,2 кв. аршин соответственно. Причинами такой населенности стали: значительный рост населения крупных и фабрично-заводских городов (в Москве с 1920 г. население выросло на 50 %, в Иваново-Вознесенске – на 34, в Царицыне – на 21, в Твери – на 27 % и т. д.), пожары, разрушения и естественный износ жилья[667].

26 августа 1926 г. Политбюро рассмотрело вопрос «Об упорядочении дела эксплуатации и управления муниципализированными домами». В принятой резолюции «Об упорядочении дела эксплуатации и управления муниципализированными домами и усиления ответственности» указывалось, что в целях «сохранения муниципального жилищного фонда от дальнейшего разрушения», помимо доведения квартплаты до уровня, обеспечивавшего эксплуатацию, ремонт и амортизацию домов, необходимо устранить неправильное расходование домового дохода местными исполкомами и учреждениями и правильно организовать управление домами. В частности, выделялись три формы эксплуатации жилищного фонда: сдача домов в аренду, организация домовых трестов и непосредственное управление домами построившими их предприятиями и учреждениями. Резолюция также предусматривала: развитие жилищно-арендной кооперации и жилищных товариществ и усиление контроля со стороны исполкомов над эксплуатацией жилья. Последнее предполагало «фактическое проведение в жизнь» уголовной, гражданской и административной ответственности, «повышение уголовной репрессии» за неправильное ведение домового хозяйства и «хищническое отношение к жилищу». В целях предупреждения использования домоуправлениями доходов от домового хозяйства не по прямому назначению намечалось нормировать эти расходы, а также «значительно снизить» расходы на содержание выборного состава и обслуживающего персонала[668].