Коммунальное счастье мое

Лера ( печально ). Ну вот, все правильно. И это у меня забирают. Вернее, покупают, а потому – имеют право. А я права – не имею! У меня на это право – нет денег. Все очень просто. Попробуй объясни хозяевам новой жизни, что я родилась в этой квартире, делала первые шаги по этим бесконечным коридорам, пошла в школу, писала первые стихи, влюбилась, вышла замуж… ( Подходит к столу, гладит его рукой и садится на стул ). Вот на этой самой кухне двадцать лет назад гуляли всей коммуной на моей свадьбе. ( Встает со стула. Возвращается к окну ). Оленька здесь родилась, выросла, вон какая красавица и умница! ( Показывает рукой в сторону Оленьки, которая все еще разговаривает по телефону. Сквозь слезы продолжает ). Похоронила родителей тоже отсюда… ( Ходит по кухне ). Да, да, все правильно. Кому это интересно знать? Никому! А может, все и к лучшему: на новом месте – новая жизнь? Не будут стены напоминать о бывшем счастье… (Читает стихи) «И только молодость бессонна: час песен, поцелуев, драк… Как привиденье граммофона, белеет клумбовый табак…»

Музыка заглушает ее голос. Кухня затемняется, и свет выхватывает кусок Владимирской площади, освещенной фонарями. Силуэты влюбленных, стоящих у памятника, случайные прохожие пробегают мимо. Ночь надвигается на город, площадь пустеет.

Явление четвертое

На следующий день. Кухня. У открытого окна курит Лера. Входит Нюра с кастрюлей.

Нюра . Говорят, что скоро Владимирский рынок закроют на ремонт. Что хотят – то и делают! А после ремонта – раз, и откроют уже супермаркет! И цены сделают как во Владимирском пассаже! Слыханное ли дело, картошка опять подорожала в два раза!

Лера ( задумчиво ). Бог с ней, с картошкой! Вы, Нюрочка, согласились бы жить в деревне? Нет, не на даче – летом, а в самой настоящей, с печкой и огородом?

Нюра ( всплескивает руками ). Валерия Георгиевна, да что вы такое говорите! Вы когда-нибудь в деревне-то были? Печку топили? За водой с ведрами ходили? ( Возмущенно гремит посудой ).

Лера ( виновато ). Нет, конечно, в деревне не жила, но я люблю деревню. Вот, помню, после института на практике была в сельской библиотеке. Красота! Парное молоко по вечерам! А баянист там был красавец, играл так, что с ума можно было сойти! ( Напевает ). Ой, цветет калина… ( Потом мечтательно ). Однажды…

Нюра ( возмущенно перебивает ее ). Только не надо мне сказки рассказывать про деревню! Я там родилась и знаю больше вашего! Девчонкой с десяти лет коров доила, свиней кормила! А поэтому парное молоко не-на-ви-жу! И в деревню ни за какие коврижки не по-е-ду. Хоть расстреляйте меня! ( Потом внимательно смотрит на Леру, упирает руки в боки и переходит на крик ). Так-так, понимаю, к чему вы клоните! Не дождетесь! Не подпишу никакие бумаги!

Лера ( удивленно ). Какие бумаги? Я говорю вообще.

Нюра . Знаем, куда клоните. Подпишем бумаги, а нас – раз, и выселят в деревню! Нашли дураков!

Лера . Господи, Нюрочка, о чем вы говорите. Я сама против расселения квартиры! А о деревне я просто мечтаю. Вспомнилось вдруг, как было хорошо… ( Разговор прерывает резкий звонок в дверь, слышны шаги и голоса ).

Входят Екатерина Михайловна и Владимир.