Коммуникационный менеджмент власти

9) развлекательные передачи без обсуждения актуальных событий.

Рекреатизация не только увеличивает долю «мягких новостей» и медиафикций в медиаконтенте, но и преобразует медиалогику: домыслы используются как новости, неподтвержденные сведения как «факт», слухи как доказательство, медиа-истории создаются на основе единственного источника. Поскольку «рекреатизация новостей» повышает «монетизацию новостей» (т. е. тенденцию небезвозмездно размещать пиар-сообщения в выпусках новостей), то журналистика постепенно становится одной из форм «трансмедийного сторителлинга» как коммерчески выгодного рассказывания развлекательных историй с использованием нескольких платформ (книга, фильм, вебсайт, игра, фанфикс).

Рекреатизация массмедиа ускоряет рекреатизацию (прежде всего, публичной) политики. Например, формат «реалити ньюс» благоприятствует инсценировке и режиссированию политиками сложных для понимания политических конфликтов в виде эмоциональных межличностных столкновений, стороны которых оцениваются аудиторией подобно персонажам теледрам, т. е. практически независимо от «фактов и свидетельств». Политика в целом переживается гражданами через эмоциональные адвокатские истории и медиа-истории с популярными сценариями, актерами и бутафорией. Популярная культура и шоу-бизнес все больше влияют на публичную политику. Кстати, отвержение гражданами некоторых политических курсов частично объясняется неумением конкретных политиков подстраиваться к «логике популярной культуры».

Степень развлекательности символической акции или истории напрямую связана с ее эмоциональностью. Эмоции не только выражают чувства, но и постоянно влияют на восприятие, оценку и умозаключения, облегчая решение некоторых проблем: сила доводов в некотором смысле пропорциональна силе чувств, которые они возбуждают. Компетентные политики не устраняют эмоции из публичного дискурса (как этого требуют некоторые сторонники делиберативной демократии), а наоборот стремятся удовлетворять эмоциональные потребности граждан, поскольку холодная рациональность в когнитивном плане ничуть не эффективнее горячей дискуссии.

В публичном дискурсе эмоции помогают акторам устанавливать контакт с аудиторией. Например, хотя граждане серьезно относятся к экономическим проблемам, они выбирают прежде всего тех политиков, которые искренне защищают свои идеи, вызывают эмоциональный отклик, умело используют риторические приемы, включая сатиру, иронию и осмеяние.

Наименее осведомленные в политике индивиды не имеют никаких политических убеждений, не нуждаются в сведениях о политике, поэтому «жесткие новости», которые требуют значительных умственных усилий, никак не могут на них повлиять.

Осведомленные индивиды наоборот располагают устойчивыми политическими убеждениями, поэтому выборочно принимают только обоснованные и соответствующие их ценностям «жесткие новости». Добавим, что неизвестно, сколько и какой информации достаточно индивидам для принятия рациональных политических решений.

Сущностные сведения о политике, встроенные в «мягкие новости», усваиваются аудиторией «прицепом», так сказать «на закорках» собственно развлекательного содержания: ток-шоу косвенно влияют на выбор, по крайней мере, аполитичных избирателей («эффект Опры»). Рост доли «мягких новостей» открывает политикам новые возможности для коммуникаций с аполитичными гражданами, увеличения числа и объема групп поддержки и укрепления собственных лидерских позиций.

Фикциональный фрейминг, основанный на рекреатизации, тесно связан с нарративным фреймингом и визуальной риторикой как множеством символических акций с помощью визуальных средств, которые помогают осмысливать социальные феномены в социокультурном контексте (марши, митинги, демонстрации, гражданские акции, «уличный театр», настенные росписи, плакаты, карикатуры, медиасобытия, рекламные трюки). Символические акции, в основе которых лежат минимальные сущностные действия, подкрепляют, оспаривают или переформатируют распространенные допущения и ценности, влияют на коллективное поведение и преумножают «имиджевые кредиты». В частности, публичное и эмоциональное принятие политиком ответственности на себя становится политическим ритуалом, который может эффективно блокировать общественное расследование моральной ответственности всех вовлеченных в политическое фиаско должностных лиц.

Публичный дискурс все чаще используется для рекламы и пиара, чем для рациональных и аргументированных дискуссий: политики инсценируют спектакли для граждан, а корпорации продвигают собственные цели. Даже «театральная публичность» как форма непосредственной коммуникации замещается медиатизированными ритуалами, неотличимыми от голливудских зрелищ.