Коммунисты

Генерал Бийотт со своего КП в Бетюне приехал в Ланс, где находился штаб 1-й армии Бланшара, и сюда же в этот самый день прибыл из Лондона генерал Айронсайд. Утром был взят Амьен; получив это известие, генерал Горт и его начальник штаба присоединились к остальным генералам. И тут-то впервые Вейган вызвал Бийотта. Надо перераспределить войска по фронтам. Горт организует новый корпус — Frank Force — под командованием генерала Франклина[642]. Решено было наступать в южном направлении, к Сомме, начиная от Арраса, и, кроме того, на востоке, в сторону Камбрэ; одновременно должно было начаться наступление на Амьен силами заново сформированной 7-й армии, во главе которой после исчезновения Жиро поставили генерала Фрера. Вейган собирался на следующий день посетить Северный фронт. Он сказал по телефону: «Будем драться, как звери», и это выражение произвело сенсацию. Возможно, Горт и Бийотт по-разному смотрели на происходящее: во всяком случае, после взятия Амьена англичане говорили о создавшейся обстановке в таких выражениях, словно речь шла об осажденной крепости. Наступление они называли вылазкой. Надо сказать, что генерала Горта со вчерашнего дня обуревали жестокие сомнения. Он вдруг прозрел. Но все еще не решался взять на себя ответственность за те меры, которые напрашивались сами собой. Однако в воскресенье, к концу дня, он послал доклад в Лондон, в военное министерство: необходимо отвести войска к портам, бросить снаряжение и погрузить экспедиционный корпус на суда. Фактически больше ничего не оставалось делать, но Горт еще воздерживался сообщить об этом французскому командованию, он ждал ответа от своего министра… В Париже, в Венсене, в Ла Ферте-су-Жуар разговор шел совсем иной. Тут рассчитывали на сосредоточение войск под командованием Бийотта: накануне, в воскресенье, Бланшар принял в Дуэ генерала Молинье, командира 25-й дивизии, возвратившейся из Антверпена, затем Альтмейера, который сообщил о прибытии трех дивизий 5-го корпуса, в то время как 4-й корпус генерала Эйма занимал позиции, выдвинутые к востоку, имея в резерве марокканскую дивизию генерала Мелье. Остатки 2-го корпуса с генералом Буше во главе направлялись к северу от Сансэ. Ла Лоранси устроил КП 3-го корпуса в Орши́. Все эти генералы были приглашены в понедельник днем в Ланс.

Тем временем поезда доставили из Бельгии через Булонь и Абвиль 21-ю дивизию, которая должна была идти на подкрепление частей генерала Фрера. Таким образом, психологический эффект Рейно подкреплялся блистательным военно-стратегическим маневром. Заманив в ловушку дерзко вторгшиеся немецкие танковые дивизии, французская армия намеревалась взять инициативу в свои руки.

* * *

В понедельник утром смятение, охватившее два дня назад Лилль и его пригороды, достигло предела. Все выходы из города были запружены беженцами, легковые и грузовые машины направлялись к Бетюнской заставе, к дороге на Ла-Бассе. Растерянность увеличивалась еще оттого, что в это утро стали заводы. Что же теперь будет? Людям не выдали заработной платы или сунули по нескольку сотен франков. У фабрики пищевых продуктов рабочие натолкнулись на запертые ворота; в наклеенном на них объявлении было сказано, что предприятие эвакуировано в департамент Луара и Шер. Толпа гудела, поносила правительство, имя Петэна здесь никого не могло успокоить. Рабочие собрались у входа в контору, грозили взломать двери. Директор оказался на месте, он велел открыть двери и выдать плату частично ввиду «чрезвычайных обстоятельств». И всюду та же картина — в Туркуэне, в Рубэ, в Фиве, в Обурдене, в Лоосе. Все слои населения перемешались, всем было одинаково плохо; люди, никогда не говорившие между собой, обращались друг к другу за помощью. Семья, имевшая две машины и одного шофера, предлагала вторую машину соседям, с которыми обычно не раскланивалась. Посреди всей этой лихорадки инженер со слезами на глазах говорил своим рабочим у ворот прядильни: я жизнь положил на создание нашей фабрики… и вот… в несколько часов… из-за политики правительства все гибнет! Хуже всего пришлось старикам, тем, которые целый век трудились, чтобы был свой угол, где бы умереть, убогий угол с дорогими воспоминаниями, кой-какой мебелью, семейными фотографиями, безделушками — со всем тем, что ни для кого постороннего не имеет цены… а теперь надо уходить… И они уходили под взглядами англичан, расположившихся на площадях, — в этот день войска передвигались во всех направлениях.