Коммунисты

Тьма сгущается над горняцким краем, почти целиком занятым на севере наступающим неприятелем, который продвинулся за Сент-Омер. С юга на запад клещи сжимаются. Англичане весь день еще продержались в Аррасе. Но мы отступили в Мон-Сент-Элуа, в Каранси, отошли к Сушé, Вими и Нотр-Дам-де-Лорет. Наши танки, которые контролировали местность между Лансом и Бетюном, отходят от Удэна на Вермель. Немецкие танки, пройдя через Брюэ, к вечеру достигли Нё-ле-Мин и окраины Бетюна. Тогда генерал Горт, сочтя, что положение Frank Force в Аррасе угрожающее, дал генералу Франклину приказ оставить и выступ, и город. Французское командование ничего об этом не знало, однако это передвижение только завершило предыдущие передвижения английской армии. Но ведь это же никак не вяжется с планами наступления на юг, которые, следуя указаниям Вейгана, все еще лелеет Бланшар! Между тем 1-я легкая мотодивизия до четырех часов утра прикрывала отступление английских войск, отходивших к северу и востоку от Ланса, на линию каналов. И Petre Force, включенная в состав войск генерала Франклина, в час ночи повертывает от Арраса к Дуэ через Байель–Сир–Берту, в то время как 3-я легкая мотодивизия, согласно приказу генерала Приу, тоже отходит на линию каналов, куда прибывает марокканская дивизия генерала Мелье, переброшенная с востока. Таким образом, марокканцы вклиниваются от Проклятого моста до Бовэнского моста между обеими мотодивизиями, одна из которых занимает участок от Бовэна до Ла-Бассе, другая — от Проклятого моста, к северу от Гарнса, до Обийского моста, к северу от Дуэ. Артиллерия, сосредоточенная за каналом от Ванденского моста[653] до Мершена, защищает на западе подступы к Карвену.

И тут-то капитан Кормейль с удивлением услышал разговор, который донесся до него из темноты. Словно хорошо знакомый голос… не самый звук, а слова. Мы-то сразу их узнаем. Редко когда ошибешься. И словарь, и то, что говорится. Даже если это не связано непосредственно с политикой. Так сказать, самый дух речи. И ненависть к Гитлеру, которую у других редко встретишь. Гневные слова: «Я хочу иметь право петь Марсельезу…», на что последовал ответ: «У него, у Гитлера-то, и без твоей Марсельезы дела хватит!» И смех того, кто говорил первым.

Кормейль подошел поближе. — Закурим, сержант? Простите, мне кажется, я вас где-то встречал… Как вас зовут? — Сержант кашлянул в темноте. Что он думает о столь любопытном капитане? Не важно. Он отвечает: — Сержант Огюст Делонь, господин капитан…

Делонь… Да ведь это же руководитель Рабочего спорта! И тогда Кормейль сказал вполголоса: — Сегодня на небе нет звезд, сержант, и узнать друг друга трудно… Но, видите ли, не вы один хотите иметь право петь Марсельезу… и нас столько же, сколько на небе невидимых звезд, товарищ…

Сказал и быстро отошел под грохот 75-миллиметровой пушки.

VI

В пятницу 24 мая 1940 года главнокомандующий французскими вооруженными силами генерал Вейган впервые, в частной беседе, заговорил с главой правительства о перемирии, о необходимости заключить перемирие с неприятелем.

Разговор состоялся после очередного совещания, которые происходили ежедневно в одиннадцать часов утра в военном министерстве, на улице Сен-Доминик. Так пожелал маршал Петэн, и Поль Рейно не возражал. При любых обстоятельствах генерал Вейган должен был являться туда с докладом. Вейган находил, что это только разбивает ему день, а он, как-никак, главнокомандующий, однако подчинялся безропотно. На сегодняшнем совещании посол Великобритании сэр Роналд Кэмпбелл[654] заявил о недовольстве Черчилля несогласованностью действий французского и английского командований.

Вейган отвел в сторону премьера. В таких условиях перемирие…

Поль Рейно, который рвался продолжать войну из Африки, перевести правительство в Африку, чтобы продолжать войну, Поль Рейно, который мечтал о новых союзниках, чтобы продолжать войну, не мог не дать должной оценки подобному предложению главнокомандующего. Тот самый главнокомандующий, который всего четыре дня назад взял в свои руки верховное командование, четыре дня назад говорил только о победе и все четыре дня непрерывно отдавал приказы наступать, четыре дня, ровно четыре дня требовал от солдат и офицеров, чтобы они дрались, «как звери», и даже по сию пору не знал, что генерал Горт оставил Аррас, — этот главнокомандующий вдруг высказывал сейчас то же мнение, какое за четыре дня до того, как войти в правительство, вице-председатель совета министров маршал Петэн высказал Шотану. Что же произошло? Что побудило генерала Вейгана к такому неосторожному высказыванию?