Комната

Вот черт, подумал он. Если она увидит язвы, обалдеет. Сутки будет в ванной с кислотой отмокать, лишь бы не заразиться подобной дрянью. Свет она включать не стала, а вот футболку уже сняла. Сейчас она проведет рукой по груди и животу, и все кончится. Она обязательно включит свет, чтобы посмотреть, в какой такой липкой гадости перепачканы ее пальцы.

Вместо этого Зеленая Кепка стала снимать с него джинсы; толкнула на стул, надо сказать, весьма жесткий. Завела руки за спину, и на его запястьях сомкнулись скобы. Что за черт?

На этом странности не кончились. Девушка включила свет. Он думал, она спросит, что это за язвы у него на груди и животе и, может быть, упадет в обморок, но вместо этого Зеленая Кепка принялась доставать из спортивной сумки инструменты. Дрель, ножницы по металлу, нож для резки картона и плоскогубцы.

Он понял, что дела плохи. Комната без единого окна; он надежно прикован к металлическому стулу. Стул привинчен к полу, пол застлан пленкой. Он совсем забыл, что опасаться стоит не только дверей, но и их хозяев.

— Взгляни на меня, — сказал он. — Я болен. У меня язвы по всему телу. Хочешь себе такие же?

Зеленая Кепка закатала рукав и продемонстрировала забинтованное предплечье.

— Меня ты этим не удивишь, — сказала она.

Видимо, это месть за Коллекционера и остальных. Он постарался взять себя в руки.

— Итак, — сказала Зеленая Кепка. — Сам все расскажешь или раздробить тебе молотком колено?

— Расскажу, что?

— Имена таких же сволочей, как ты.

— Думаю, с этим ничего не выйдет.

— Все так поначалу говорят, — сказала Зеленая Кепка и взяла молоток. — От боли ты можешь упасть в обморок. Но обещаю: я обязательно приведу тебя в чувство.

— Я не могу назвать ни одного имени или фамилии, включая свои собственные. У меня редкое психическое расстройство: феноменальная память на все, кроме имен. Мозг — это запертая…

— Заткнись. Чего мне только не плели. Заворачивали истории покруче твоей. Но я всегда добивалась своего.

— Проверь меня. Напиши на листке несколько чисел. Я посмотрю на листок пару секунд, а потом назову их все, в том же самом порядке.

Кепка задумалась. Потом сказала:

— Если соврал — пожалеешь.

Она вырвала из блокнота листок, взяла ручку и принялась писать.

— Смотри.

Черт, ну и почерк. Как тут можно что-то разобрать?

— Две секунды прошли. Удиви меня.

— Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя ужасный почерк?

Зеленая Кепка взялась за ножницы.

— 0293847475647373828273737486970808978674354243556867. Правильно?

— Кое-где ошибся, но почерк у меня и впрямь хреновый. Все равно впечатляет. Это врожденное, или ты скормил ей особенного ребенка?

— С чего ты решила, что я отдавал ей детей?

— У тебя… — Кепка внимательно его осмотрела, — …семь язв. Это на шесть больше, чем может себе позволить нормальный человек. То, что ты и тебе подобные делают с детьми, это… это хуже всего!

— Язву можно получить другим путем. Достаточно отдать ей человека, которого она отметила. Ты что, не знала?

— Значит, ты засовывал туда уродов, которые скармливали этой твари детей?

— Именно так. Глянь на мою шею.

На шею он повесил крепкую цепочку с ключами и носил, словно они были трофеями, зубами хищных зверей.

Зеленая Кепка сняла цепочку.

— Не расскажешь подробнее? — спросила она.

— Один из «Дома 1000 дверей», другой из «Музея дверей», третий от комнаты в доме на Кленовой улице, четвертый нашел в квартире, в которой не было ни одной двери.

— Это все сделал ты? В одиночку? Но ключей меньше, чем язв.

— Она появляется то здесь, то там. Я неделю прожил в «Доме 1000 дверей», тогда близился день кормежки, и Ветхая Леди заперла меня в гостинице-лабиринте.

— Ты сказал «Ветхая Леди»?

— Да, хозяйка гостиницы. Я не запоминаю имен, но могу давать людям прозвища, правда, это получается не всегда и помимо моей воли.

А еще он никак не может забыть три имени, но об этом Зеленой Кепке знать не стоит.

— Как ты прозвал меня?

— Зеленая Кепка.

— Забавно. Кажется, я читала про тебя в газете. Черт, мне бы твою память. Ты упомянул Кленовую улицу. В газетах писали, что мать держала дочь взаперти несколько лет, но…

— Да, все так. Я думал, что та женщина, я зову ее Паучиха, как-то связана с похищениями, но ошибся. — Про Инцидент он тоже решил не упоминать. — На Кленовой она не появлялась.

— Дальше.

— Еще двое — Ублюдок-из-коробки и его напарник.

— Ублюдок из коробки?

— Он крал детей, одному богу известно зачем.

— А что скажешь о «Музее дверей»?

— Она была там, когда я пришел. Узнал о «Музее» от одного бродяги. Там было двое — Коллекционер и Сфинкс. Вместо ребенка она забрала эту парочку.

— Тут ты меня опередил. Я вокруг «Музея» долго круги нарезала, готовилась. Только сперва нужно было расспросить их имена, места кормежки. Зачем торопиться?

— Об этом я не подумал. К тому же имена для меня пустой звук.

— Итак, двое в «Музее», Ветхая Леди, Ублюдок-из-коробки, его напарник и… а кто шестой?

— Шестой?

— Должен быть кто-то еще. У тебя ведь семь язв, верно? Одну ты получил авансом, но шесть других надо заслужить.