Комната

Человек Камера-обскура уводил девочек в дом одну за другой, а когда они возвращались, то становились совсем другими. Они были ко всему безучастны и не узнавали ничего и никого. Они беспрекословно слушались своего мучителя и даже называли папой, если он просил.

Спустя несколько недель после операции Кристина сделалась буйной, швыряла вещи, бросалась то на Анну, то на Виолетту, так что отчиму пришлось увести ее.

Человек Камера-обскура был мастером по обустройству замаскированных комнат, в которых месяцами держал своих жертв. А может, и того дольше. Отчим был одержим идеей комнаты, из которой невозможно сбежать. Откуда он узнал об этом? Человек Камера-обскура все рассказал сам. Отчиму было нужно, чтобы им восхищались. Удивительно, что с таким самомнением Человек Камера-обскура не написал о своих проделках в газету.

Потом что-то случилось, кажется, их фермой заинтересовалась полиция. Анна и Виолетта тотчас исчезли. С ним Человек Камера-обскура тянул дольше всего. Из-за уникальной памяти и прочих способностей. Он мог решать в уме сложные математические задачи, складывать и вычитать, работать с гигантскими числами. Мог часами цитировать любимые произведения отчима, не сделав ни одной ошибки.

Но настал и его черед. Он пришел в себя на передаче «Кто самый умный?». Передачу вел незнакомый мужчина. Вокруг сидели зрители и другие участники шоу. Они аплодировали неизвестно чему. Ведущий приставил к его виску пистолет и задал один-единственный вопрос:

— Как тебя зовут, сынок?

* * *

Он понял, что его куда-то катят. Гремели плитки пола. Он открыл глаза и увидел большие круглые лампы, которые словно росли из потолка.

Он незаметно напряг мускулы, пытаясь выяснить, связан ли он. Похоже, что нет. Он повернул голову чуть вправо, но там никого не было. И слева было пусто.

— Смотрите, головой еще крутит, — сказал незнакомый голос.

Итого двое. Если он ошибся — ему конец. Он в Лазарете, рядом с дверью, за которой путь к лифту. Если он ошибся — ему конец. Если комбинацию изменили — ему конец.

Он спрыгнул с каталки и чуть не упал. Ноги еле держали. Он в самом деле был в Лазарете, и его то ли везли, то ли увозили прочь от кресла, что стояло в центре. Он бросился к двери с кодовым замком. Хозяин Вивария скучным голосом приказал надзирателям вернуть изделие номер семнадцать обратно на каталку.

Он ввел код и бросился бежать по едва освещенному коридору. Вот и лифт. Он захлопнул железные двери перед носом охраны, нашел на крыше лифта ключ, вставил в замочную скважину и повернул. А после нажал кнопку «подвал».

Лифт заскрежетал давно не смазанными костями и пополз вниз. Оказавшись в подвале, он бросился к канализационной трубе, взять ключ. Он уже слышал топот преследователей.

Он еле добрался до двери, которая вела в Лечебницу. Нащупал замочную скважину, вставил ключ. Открыл дверь и захлопнул за собой. Затем — поворот ключа. Надзиратели не сунулись бы в коридоры Лечебницы, но отдай хозяин Вивария приказ, и люди-ящики разорвут его в клочья.

Он чувствовал, что с ним не все в порядке. Язык был на месте, но ведь хозяин Вивария упоминал, что не прочь поболтать. Он попытался коснуться щеки, вместо нее пальцы легли на отполированную поверхность ящика.

Он ощупал шею. Замок и ошейник на месте, держатся крепко. Нажал кнопку, и вспыхнули два луча света. Скоро он увидел безголовый труп четвертого и тело семнадцатого.

Он где-то в технических тоннелях. Ему нужно найти выход. Но что делать после?

Он открыл клапан, и дышать стало легче. Заряда батарей хватит часов на пять. Потом он окажется в кромешной темноте. Если он выберется, благодаря ящику ему удастся провести жителей Острова и обставить все так, будто он сбежал из Вивария. Может, его и оставят в живых.

Пока не явится хозяин Вивария и не расскажет, как все было на самом деле.

Он шел темным коридором, прислушиваясь к каждому шороху. Иногда он останавливался, выключал окуляры и замирал. Но, кроме стука капель воды, разбивавшихся о бетонный пол, до него не долетало ни звука. На пути было несколько развилок, и приходилось выбирать наугад. Потом он увидел черную слизь, которая покрывала пол. Вне всяких сомнений, это был гной, который источали язвы Зверя. Существа, которого Сестра почитала за святого.

«Он был призван на небо живым. Детей и меня это ждет лишь после смерти. На ||||||||||||||| снизошло столько Благодати, сколько обычному человеку не вынести. Но он не жаловался и не роптал, что Бог одарил его сверх всякой меры. И однажды он вознесся, завещав нам быть сильными и с покорностью принимать Дары Господа нашего».

Но ||||||||||||||| не был призван на небо живым. Он скрылся ото всех в Лечебнице и стал Зверем, чей вой можно было слышать по ночам. Встреча с таким существом — неизбежная смерть.

Он внимательно выискивал на бетонном полу черный гной. Ему нужно было выбраться на свет, пока батареи не сядут. Он увидел впереди кучу тряпья. Подойдя ближе, он понял, что это человек. Из тех, которые пытались сначала убить Зверя, а потом скрыться от его ярости в тоннелях.