Комната

Итак, утром ящик с головы изделия номер девятнадцать был благополучно снят, а сам он благополучно мертв. Однако выясняется, что ящик снова заперт. Как же так? Я внимательно изучил ящик и обнаружил на нем число четыре. Да-да, маркировка есть не только на робах, но и на ящиках, которыми вы так дорожите. Номер четвертый обитал в тоннелях, поскольку сделался чересчур агрессивным.

Получается, некто присвоил себе ящик изделия номер девятнадцать. Занимательный случай, первый в моей практике. Вероятно, в свое время я где-то ошибся. Придется вернуться к чертежам. Сомневаюсь, что изделие отдавало себе отчет в том, что делало. Думаю, в свое время у меня не получилось вытащить из его хитрой башки все до капли. Учтем.

Хозяин Вивария словно говорил сам с собой.

— Еще обнаружилась пропажа трех ключей — от лифта, двери в подвал и двери в Лечебный корпус. Некто собирался открыть дверь в Лечебницу, чтобы выпустить Зверя, который обитает в его стенах, но в последнюю минуту струсил. Вне всяких сомнений, этот некто хотел устроить диверсию, что и вовсе неслыханно. И после всего вышеперечисленного натворившее все это изделие имеет наглость оставаться здесь. Ты думало, твой план не раскроют? Ничего, я разберусь, как так вышло.

Хозяин Вивария приказал найти число девятнадцать на ящике изделия. Надзиратели справились быстро. Изделие усадили в кресло.

— Теперь, — сказал хозяин Вивария, — я хочу знать, где находится коробка под номером шестнадцать. Изделие номер девятнадцать, где спрятана ваша, вне всяких сомнений, разбитая на части коробка? Кивните, если покажете мне ее.

Изделие не пошевелилось. «Зрители» и вовсе застыли.

— Тогда укажите на тех, кто помогал вам.

Изделие по-прежнему сидело без движения.

— Что это был за номер? Дать вам блокнот? Покажите хотя бы на пальцах, они-то у вас еще есть. Значит, по-хорошему вы не хотите. Что ж, тогда по-пло-хому.

Изделие привязали к креслу ремнями. Муха в паутине и то чувствовала бы себя вольготнее.

Люди-ящики забеспокоились.

Хозяин Вивария начал снимать замок. Поняв, что за этим последует, изделие забилось в истерике, пытаясь вырваться, издавая немыслимые звуки.

Щелкнул, поворачиваясь, ключ. Немного возни, и ящик снят. Перед пациентами предстало бледное лицо, с совершенно безумными глазами.

— Теперь, раз уж тебе так нравится менять коробки, я дам тебе еще одну — «Ящик боли, шипы и грезы», не помню, кто его так прозвал.

Насекомоподобный субъект надел на бедолагу под номером шестнадцать ящик с иглами внутри. Затем приладил четыре кабеля и щелкнул четырьмя тумблерами.

Ящик «Шипы и грезы» выглядел иначе. Мощная передняя стенка, и никаких окуляров с линзами. Вероятно, иглы располагались под такими углами, чтобы не нанести смертельную рану. Так изделие будет мучиться дольше.

— Чертовщина, — сказал хозяин Вивария. Обращался он исключительно к насекомоподобному. — Изделие шестнадцать обменялось ящиком с мертвым изделием под номером девятнадцать. Но это невозможно.

Хозяин Вивария осмотрел ящик, но больше ничего не сказал.

Изделия, до того казавшиеся равнодушными ко всему, сжимали руками ящики, словно их тоже вот-вот снимут. Кепка продержалась неделю или около того. Посмотрим, удастся ли побить ее рекорд.

Крошечную метку — латунную полоску — с номером девятнадцать он заметил, когда осматривал ящик в первый раз. С ней пришлось повозиться. Даже понадобилось забраться в мастерскую. Он сильно рисковал, но другого выхода не было. К тому же на Острове творилось черт знает что, и благодаря этой неразберихе осуществить задуманное было легче.

Он переставил пластинку с номером девятнадцать на ящик изделия, которое лежало ближе всего. Другие изделия не могли этого видеть — все, что им оставалось, это таращиться в потолок. Как и выбранный им пациент Вивария номер шестнадцать, хотя он и дождался, когда тот уснет.

С помощью взятых в Мастерской инструментов он заменил пластинку номер шестнадцать на номер девятнадцать и приладил себе полоску меди с семнадцатым номером, окончательно присвоив личность повесившегося изделия. Впрочем, хозяин Вивария творил вещи и похуже.

Конечно, куда проще набить татуировку с нужным номером, но руки и тела пациентов Вивария покрывали вечно сочащиеся язвы, так что этот метод не годился. К тому же люди-ящики не были способны на бунты и заговоры. До недавнего времени.

Повседневные дела изделий были примитивны и скучны, если дело не касалось ночных вылазок.

А иногда людям-ящикам следовало весь день перетаскивать одну и ту же вещь с места на место. От этой работы можно было сойти с ума, но люди-ящики выполняли ее беспрекословно. Хозяин Вивария ходил по всем этажам, совершенно не опасаясь нападения.

С изделий снимали ящики, чинили, если требовался ремонт, а по необходимости брили и стригли изделия. Никто не знал, кого следующим заберут в «Комнату санитарной обработки». Люди-ящики очень ее боялись, как и Лазарета, в котором ему часто поручали мелкую работу. Семнадцатый успел наследить, пока собирал нужные ключи, и уборка была наказанием, что было весьма кстати.