Комната Бога

– Эта микро-вселенная существует не сама по себе, она привязана к “Колыбели”, – дополнил искина Арон. – Так, что разрушительная сила по цепной реакции быстро доберется до источника.

Повисла тишина, разбавляли которую лишь слабые попискивания приборов.

Я так с ума сойду в ожидании! – нервно воскликнула Ирена.

– Немного терпения, – отозвался искин. – Подготовка к “погружению” почти завершена.

– Та планета, на которую ты нас переместишь, густо населена? Что там за колония?

– Это не колония, а небольшое полноценное автономное государство с высоким уровнем и качеством жизни, – ответил искин. – Находится на значительном отдалении от центральных, перенаселенных мега систем. Красивая, живописная планета по имени “Олвия Три”. Отличное место для умиротворенной жизни.

– Я переживаю, что мы не сможем отыскать друг друга… – она повернула голову к Арону. – Ты же понимаешь, даже если мы родимся на одной планете, жизнь все равно может раскидать нас в разные уголки галактики. Пока мы там повзрослеем и активируется память, – черт знает куда нас может занести…

– Давай договоримся, – заговорил Арон, – когда сознание наше проснется, где бы мы не были, встречаемся на родной планете. И оказавшись там, будем постоянно транслировать в эфир нашу песню… Пока не найдемся. Нужно только найти передатчик помощнее. Помнишь, ту, под которую на Земле в первую совместную вылазку танцевали как сумасшедшие?

– Конечно помню. “Зонтик.” – улыбнулась Ирена.

– Да! Обожаю ее.

Арон напел куплет. Бархатистый баритон разлился в помещении, изгнав тревожное напряжение в воздухе.

“Когда в небе светит солнце,

Мы вдвоем светим от счастья.

Я сказал, что буду рядом вечно,

И сказал, что мы навеки друзья.

Если я дал тебе слово, то сдержу его до конца.

И, сегодня, когда дождь льет, сильный, как никогда,

Я знаю, мы все равно останемся вместе,

Под защитой моего зонта.”

– Система готова к сеансу погружения, – сообщил искин, прервав красивое пение.

Ирена пересеклась с Дели пронзительным, волнительным взглядом.

– Все будет хорошо, – прошептал Арон.

– Давай уже сделаем это, – в голосе девушки прорезалась твердость.

– Мы обязательно найдемся…

– Я люблю тебя.

– И я люблю тебя.

Не отводя взор друг от друга, они практически одновременно отчеканили.

– Готов!

– Готова!

– В добрый путь. – произнес искин.

Их веки плавно сомкнулись, тела подернулись, будто от заряда дефибриллятора. Пальцы на руках и ногах разошлись, изогнулись, хрустнули и резко обмякли. Грудные клетки расширились, заполнились кислородом и тихо замерли. Руки и ноги безжизненно растеклись по силиконовой подушке модуля.

На экране, отображавшем течение процесса “погружения”, заморгали красные символы, сообщавшие об ошибке, – не сработала система сохранения памяти.

– Не может быть, – сам с собой заговорил искин. – Я же многократно тестировал. Дурень! Видимо смерть наступила слишком быстро и их энергетический код не успел полностью покинуть сознание… Простите меня. Теперь будете болтаться в новой жизни как неприкаянные.

Тем временем над телами умерших замелькали, запульсировали черные точки, поглощая видимую и скрытую от глаза материю, тонкими извилистыми ветвями разрастаясь по комнате.

– Кажется, я ощущаю это… Какое волнительное чувство! Надо же. Страх смерти! Я и не подозревал, что способен на это. – в оплетенном чернеющими нитями помещении, прозвучал, особо по-человечному, взбудораженный голос искина.

За миллиард лет до конца света.

По звонкой струне, в одномерном пространстве прыгало нечто, в сие мгновенье фигурой напоминавшее колечко; оно подскакивало и с тяжестью вонзалось обратно, ломая прямоту линии, сопровождая действие дребезжанием и треском рвущейся тетивы. Колышась и вибрируя светом, ежесекундно сменяя форму обличия, объект тот, в притворном хаосе своих движений все же преследовал некую цель. Черта, по колебавшемуся контуру которой пружинил живой, или таковым казавшийся предмет, – извивалась трелью, поглощаемая воронкой, – абсолютной чернотой, затягивавшей в себя мириады других подобных струн.

В этой сдавленной темноте, на другом ее конце, заблистала иная точка. То угасая, то вспыхивая светом, завидев схожий световой объект, среди всего бесцветного, зыбкого вектора, слепящая искра стремилась, что есть мочи, притянуться к знакомому и понятному.

Обе точки силились приблизиться друг к другу, превозмогая обстоятельства, то разлетаясь брызгами, то склеиваясь вновь. Но сколько бы не рвались они преобразоваться в единое, – сгинули в борьбе непосильной в воронку, оставив за собой лишь мутный, фосфоресцирующий шлейф, погрузив все видимое в привычный этому месту, – обжигавший безмолвием мрак.

***

Толстая синяя перчатка прошуршала перед лицом, смахнула иней со стекла визора, серебристой россыпью искажавшей обзор. По ту сторону теплого шлема завывали ветра, разносили снежные хлопья по белой пустыне, смерчем закручивавшиеся подле редких ледяных глыб, громоздившихся над поверхностью.