Комната снов. Автобиография Дэвида Линча

Время близилось к половине шестого, мы решили закругляться и побрели к нашим лодкам. Когда мы уезжали, все еще было солнечно, но когда я доплыл до конца линии буйков и повернул налево, то оказался в настоящей сумеречной зоне. Ясный день превратился в темную ночь и неистовый шторм. Будто внезапно. Мне пришлось встать, потому что пошел дождь и я не мог видеть лобовое стекло, плюс на лодке стоял мотор, максимум которого едва превышал тридцать километров в час, а волны становились все больше и больше. Тогда я вспомнил, что не замерил уровень газа, когда уезжал, а это следует делать всегда. И вот я пробирался через эти волны, сбился со счета буйков, а затем пристроился к огромному рыболовецкому судну высотой в два-три этажа. Оно все было освещено. Я попал в след лодки, и шел по нему довольно гладко. Затем она начала поворачивать налево, и я понял, что лодка уходит в море, а мне туда не надо. Я повернул направо, и волны были уже очень высокими, а вокруг непроглядная тьма, лишь туман и шторм. Внезапно я заметил огоньки и поплыл на них. Оказалось, что это арка неподалеку от устья реки. Я подплыл к ней и пришвартовался. Для настоящих матросов эта история, конечно, покажется ерундовой, но у меня тогда волосы на голове дыбом стояли.

После «Синего бархата» я жил в апартаментах в Вествуде, но я любил современную архитектуру, и мне хотелось иметь собственный дом. Я услышал, что мне могли бы помочь в агентстве недвижимости «Кросби До». Я позвонил им. Со мной говорил парень по имени Жан, и он оказался своим человеком. Он показал мне пару мест, которые мне не понравились, а потом я уехал в Нью-Йорк. Чуть позже он позвонил мне и сказал: «Кажется, я нашел твой дом». Я вернулся в Лос-Анджелес, и мы отправились смотреть этот дом. Жан рассказал, что он розовый. Мы приехали в Голливуд Хиллс, и когда я увидел дом, то в ту же секунду понял, что покупаю его. Я сказал: «Это он», при этом дрожа. Мы вошли внутрь и встретили Уилла, владельца дома. Весь пол был устлан огромным ворсистым ковром, но мне было все равно – главное, что это был тот самый дом. Уилл сказал: «Хочу, чтобы он достался Дэвиду, вот цена», а я ответил: «Хорошо», и уже в июне 1987 переехал в него. Когда я начал жить в Розовом доме, то оборудовал в подвале студию, где очень много рисовал.

Да, я мог позволить себе этот дом, но не сказал бы, что я чувствовал себя богатым. Я никогда себя так не чувствовал. На самом деле, когда я жил на Роузвуд Авеню, я был богаче, чем когда купил дом. Когда я приехал на Роузвуд, моя арендная плата составляла восемьдесят пять долларов в месяц, и за эти деньги у меня была большая комната с разделяющей стеной, спальня, гостиная зона, кухня и ванная комната с ванной и душем. Во дворе я построил сарай для всех принадлежностей. У меня был стол для рисования, холодильник, плита, стиральная машина, а на плоской крыше – бельевая веревка. У меня была машина, телевизор, столы, лампы, телефон, и я мог поехать на заправку «Плати-ка больше» на бульваре Санта-Моника и Сан-Висенте и заправиться на три доллара.

Деньги забавная вещь. Цель их зарабатывания – быть свободным, однако, сейчас у меня есть деньги, но свободным я себя никогда не чувствовал. Это самое странное. На самом деле я никогда не чувствовал себя свободным. Когда-то, когда мы с Пегги решили расстаться, я ощущал некую эйфорию свободы. Помню, как ехал по шоссе в Лос-Анджелес, и был такой участок, где казалось, что дорога взмывает в воздух, и на какой-то момент мне показалось, что я свободен. И на этом, пожалуй, все. Я не знаю, что меня сдерживает, но знаю, что у меня есть некоторые обязательства, так что по-настоящему свободным я быть не могу.

В то время много чего произошло. Я снялся в фильме Тины Ратборн «Зелли и я». Даже не знаю, как так получилось, но не жалею об этом. Это история Тины, и она выросла в мире, где эта история происходит, к тому же Изабелле нравилась Тина, и она хотела с ней поработать. Примерно тогда я встретил Монти Монтгомери, и мы стали друзьями. Монти – очень любезный человек, и он всегда меня куда-то приглашал. В то время я впервые снял рекламу, это был ролик для парфюма Opium от Yves St. Laurent, и снимать его было очень интересно. Монти сказал, что мне нравится снимать все что угодно, и это чистая правда. Рекламу я снимал за деньги, но при этом всегда чему-то учился, потому что в этой области используются новейшие технологии. Также ты учишься некой эффективности, ведь рекламный ролик – это история, которая может быть по-настоящему красивой. Пьер Эдельман заказал у меня эту рекламу, Монти помог с постпроизводством, и вот так мы и начали работать вместе.