Компиляция. Введение в патологическую антропологию

— А если это чья-то шутка? К примеру, этого вчерашнего парня? Вдруг он прятался где-то в квартире и пока ты была в туалете, все это устроил?

— Там негде прятаться — возразила Джил — Квартира крохотная, студио. Там даже шкафа нет!

— Да, странно — протянула Одри. — В общем, поступим так, — сказала она после недолгого молчания — Сейчас я живу у Эрла, мы опять вместе. Моя конурка пустует. Вот ключи. Где я обитаю, ты знаешь. Отсидись пока там, отдохни и подумай. Это все, что я могу для тебя сделать.

— Спасибо, Одри! — поблагодарила Джил — Большего и не требуется.

То, что Одри называло своей конуркой, было оставлено ей в наследство почившей троюродной теткой. При жизни та была гнусной старой стервой, ненавидевшей весь мир самой вдохновенной ненавистью. Тетушкина смерть, сделавшая Одри обладательницей собственного жилья, оказалась ее единственным добрым поступком. Находилась эта конурка в противоположном конце города. Достаточно далеко от района, где проживала сама Джил. Вполне подходящее место, чтобы отлежаться. Можно было даже не выходить несколько дней на улицу. Кое-какие съестные припасы в квартирке имелись и Одри великодушно позволила ими распоряжаться. Хоть до последней крошки подъедай, сказала она.

Джил добралась туда через два часа. Без каких-либо приключений. Первым делом Джил плюхнулась в кресло. Вытянула гудящие ноги. Хотела немного вздремнуть, прямо так, полулежа, но дрёма не брала. Джил решила принять душ. Поискала домашний халат, но не нашла. Как, впрочем, и никаких других шмоток. Похоже, у Одри с Эрлом дело шло к свадьбе. «Что ж, буду ходить в своем» — постановила Джил. Десять минут она плескалась в душевой. Вялые струи, слегка попахивающие болотом, казались ей по истине райским наслаждением. Джил выключила воду. Немного постояла, чтобы обсохнуть на воздухе. Оделась. От футболки ощутимо разило потом. Завтра постираю, пообещала себе Джил и покинула душевую.

Джон До ожидал ее, развалившись в кресле. С издевательской точностью копируя ее недавнюю позу. В том, что это был именно он, сомневаться не приходилось. Только горло его на сей раз оказалось не поврежденным. Зато в груди зияла дыра. Сквозная. Диаметром в пять дюймов. Ребра переломаны и вдавлены вовнутрь. В позвоночнике — разрыв. Почерневшие клочья лопнувших, как воздушный шарик, легких.

Внезапно включилась магнитола, стоявшая на журнальном столике и безликий хрипловатый голос произнес:

— Хорошая игра — прятки. Я тебя нашел. Попробуем еще раз? Правила знаешь. До десяти.

Долго упрашивать Джил не пришлось.

Рабочий дневник

Альпийская капустница взмахивает чешуйчатыми крыльями. Легчайшее дуновение, вызванное этим взмахом, провоцирует неимоверно длинную и запутанную цепь взаимосвязанных событий, логическим завершением которой является сдвиг тектонических пластов в Северной Атлантике и реанимация полтысячелетия спавшего вулкана.

Домашний скунс по кличке Бенджамин Франклин добирается до зубной щетки, неосмотрительно оставленной хозяином на журнальном столе. Щетка салатового цвета. Скунс этот цвет терпеть не может. Поэтому с легким сердцем утаскивает ее под диван. Диван огромный. Под ним никогда не прибираются. Зная это, скунс обустроил под диваном склад вещей, которые мешают ему жить. Мелкие бытовые потери покоятся в пыльном полумраке.

На следующее утро хозяин уходит на работу с нечищеными зубами. Ощущая затылком гнилостное дыхание крадущихся за ним призраков кариеса и парадонтита. В тот же день ему в голову приходит идея нового композитного материала для зубных имплантов. Реализация идеи приводит к падению биржевых индексов и экономическому коллапсу в ЮжноАзиатском регионе.

Эффект бабочки. Симпатичная попытка загнать внешний мир, хаотичный по сути своей, в рамки надуманных закономерностей. Свести роль случайности к минимуму. Закрыть глаза на то, что одно и то же событие вызывает добрый десяток последствий, друг с другом уже никак не связанных. (В пору говорить об эффекте веера) Выбрать из них наислабейшее и раздуть его до вселенских масштабов.

Собственно говоря, такой подход вполне оправдан. Поскольку, по зрелом размышлении, является единственным возможным способом урезонить свой собственный внутренний хаос. Увековечить предопределение. Неизменность законов течения физически ощущаемого времени. Устанавливающего конец и начало всему. Кроме себя самого. При помощи инструмента, предназначенного для прямо противоположных целей.

Вся эта срань о бабочках и скунсах, разумеется, не более, чем допущение. Восхитительное в своей необоснованности. Впрочем, допущение восхитительно само по себе. Это его неотъемлемое свойство.

Всякая упорядоченная система возникает из хаоса. Путем случайного стечения обстоятельств. Или кажущегося случайным. Если предыдущий тезис имеет право на существование, отчего бы не допустить, что сам хаос осознанно и кропотливо генерируется некой внесистемной субстанцией? Упорядоченной в высшей степени?

Именно на этом допущении строятся религиозные и философские доктрины. А также теории заговоров.