Комплекс превосходства

Криомант продул фильтры, от чего вокруг резко сделалось прохладнее.

– Куда я поеду в ближайший час, как вы полагаете? – спросил Галлар.

– В отделение полиции в Верхнем Городе. Через грузовые вертикальные.

– А вот и нет. Не один вы умеете слушать и делать выводы.

Ги открыл рот, чтобы задать вопрос, но Галлар приложил указательный палец к речевому фильтру.

– Прочь с глаз моих, Ги Деламорре. Ваша роль в этой пьесе сыграна. И теперь уже окончательно. Занавес, грядет последний акт.

Проводив Ги и Челесту до мобиля и приказав шоферу-оперативнику отвезти их, куда бы они ни попросили, Галлар отрядил группу подчиненных и еще одного криоманта спуститься в катакомбы, вытащить на поверхность трупы и позаботиться о том, чтобы красную смолу не увидели посторонние, забрался в кабину еще одной паровой колесницы и назвал адрес. Он ехал один. Между совестью и долгом стоял теперь только один человек. Когда паромобиль затормозил, Галлар отправил шофера в участок, сделал глубокий вдох, заставив фильтры тоскливо завыть, и пошел к особняку, совсем старому и ветхому.

Это было старое поместье де Валансьенов. То самое, где Филипп провел детство. В знаменитой речи на площади де Валансьен сказал, что продал все имущество, кроме семейного гнезда. Можно было подумать, что он собирается там жить, но на самом деле у него оставались квартиры в штабе ПСР. Что же до этой груды гнилых досок и замшелого камня... разве существовало лучшее место для ожидания отправившегося вершить расправу Амарикуса?

Галлар пересек небольшую лужайку и постучался в дверь особняка. Ему открыл человек в черной мантии, вероятно, подручный мэтра Амарикуса.

– Сожалею, но мастера нет дома.

– Вот мы и проверим. – Галлар отстранил мага в сторону и переступил порог.

Привратник открыл рот, чтобы разразиться гневной речью, но криомант схватил его за горло.

– В твоих интересах сказать, где де Валансьен, Каали Сенг и остальные.

Привратник указал на второй этаж.

– Умница, – сказал Галлар, опуская руку.

Шея привратника посинела. Он прислонился к стене, раззявив рот и жадно ловя воздух.

В здании было тихо и темно. Галлар шел, крутя головой и пытаясь отыскать хоть какие-то следы былого величия родового гнезда де Валансьенов. На втором этаже, куда он поднялся по широкой лестнице со сгнившими перилами и продавленными ступенями, различались росписи на потолке и стенах, изображавшие славную историю фамилии. Криомант миновал сцены с рыцарями в причудливых шлемах, мореплавателями, государственными мужами, судьями и промышленниками. В роду де Валансьенов действительно наличествовали достойные представители. Часть фресок, которые Галлар наблюдал перед тем, как постучать в последнюю дверь на пути к разгадке всех тайн, была побелена, причем недавно. Сомнений в том, кому выпадет честь красоваться на новых фресках, не было.

Криомант толкнул дверь. Внутри ярко горели лампы.

– Добро пожаловать, – сказал Филипп де Валансьен. – Разве учтиво с вашей стороны заставлять нас ожидать вашего прибытия так долго?

Де Валансьен восседал на кресле у камина. В руке главы Партии Справедливости покачивался пузатый коньячный бокал. Темно-бурая жидкость ласкала стеклянные стенки, оседая на них прозрачной пленкой. Де Валансьен походил на доброго дедушку, главу семейства, оставшегося отдохнуть непогожим вечером в кругу родных. "Семьей" его выступали Каали Сенг со своей любовницей-демонессой. Лицо одержимого украшали кровоподтеки.

И, само собой разумеется, де Валансьен позаботился об охране. Вдоль стен выстроились солдаты в одинаковой черно-красной форме. На рукаве у каждого красовалась эмблема ПСР – шестеренка, вписанная в семиконечную звезду. Численный перевес был на стороне де Валансьена.

– Именем закона... – начал Галлар.

– Ах, оставьте! – Де Валансьен махнул рукой и снисходительно улыбнулся. – Законом здесь выступаю я. Мой дом – мои правила.

– Главенство закона Эльвеции неоспоримо!

Лидер ПСР поднес бокал к носу.

– Да, это так. Но скажите, какие у вас претензии ко мне лично?

– Вы несете ответственность за убийства, организацию торговли магосинтетическими наркотиками и финансовые аферы.

Галлар с самоубийственной решительностью подошел к самому креслу де Валансьена. Один из стражей дернулся, чтобы встать у него на пути, но его шеф вскинул руку, и боец замер на месте.

– Безусловно, – согласился де Валансьен. – Несу. А также за создание наемничьей армии, подстрекательство к мятежу и многочисленные преступления в Ай-Лаке. Но я разделяю вину со всеми политиками нашей несчастной страны. Найдите среди моих оппонентов из Благословенного Союза того, на чьих руках меньше крови и страданий, чем на мне, и я с готовностью отдамся на правый суд народа.

– Не прикрывайтесь народом, – возразил Галлар.

– Прикрываться? И не думаю. Все, что я сотворил, приближало мою победу – и победу народа. Не думаю, что кто-либо из тех, кому через два дня предстоит отдать голос за Партию Справедливости и Равенства на Гран-Агора, выступил бы против любого из моих так называемых прегрешений перед законом.

Де Валансьен смочил губы коньяком.