Комплексное ПТСР: руководство по восстановлению от детской травмы

и принял уязвимость как способ, с помощью которого можно в итоге стать ближе к людям.

Я нуждался в таком моделировании, как и многие мои клиенты, чтобы избавиться от страха быть атакованным, пристыженным или отверженным в плохое самочувствие и дисфорию. Чтобы избавиться от сизифова камня своей спасительной фантазии о возможности постоянного счастья, мне нужно было почувствовать, что все самые неприглядные части меня принимаются другим человеком. Наблюдая за тем, как мой психотерапевт совершенно спокойно принимает собственные дискомфортные чувства, я, в конце концов, убедился, что действительно не был ей противен.

Разумное использование психотерапевтом эмоциональной откровенности помогает клиенту выбраться из скользкой, выложенной позором ямы эмоционального перфекционизма. Вот некоторые фразы, которые я использую, чтобы побудить моих клиентов воспринимать себя эмоционально: “Мне очень жаль, что это случилось с тобой. Я очень зол, что тебе досталась такая ужасная семья. Если я вдруг теряюсь и не знаю, что сказать или как поступить, то я... Если меня атакует стыд, то я... Если что-то меня пугает, то я... Когда мой внутренний критик слишком сильно реагирует, я напоминаю себе, что должен быть всего лишь достаточно хорошим”.

Вот два примера эмоциональной искренности, которое является основным инструментом моей терапевтической работы. Я постоянно выражаю искреннее негодование по поводу того, что пережившие травму научились ненавидеть себя. Со временем это пробуждает у переживших травму инстинктивную ярость по поводу такого издевательства. Это помогает им начать противостоять своему внутреннему критику. В свою очередь, это помогает эмоционально инвестировать в многоплановую работу по созданию здоровой самозащиты.

Кроме того, я также постоянно отвечаю эмпатией и сопереживанием на страдания переживших травму. Со временем это помогает пробудить их способность испытывать эмпатию к себе. Затем они постепенно учатся утешать и успокаивать себя, когда находятся в эмоциональной регрессии или другой болезненной жизненной ситуации. Все реже и реже они поддаются внутренним пыткам ненависти к себе, разочарования в себе и самоотвержения.

Наиболее распространенные отзывы, которые я получаю от своих клиентов, говорят о том, что подобные реакции, особенно те, которые нормализуют страх и депрессию, помогли им разрушить свой перфекционизм и открыться к состраданию к себе и принятию себя.

Руководство по эмоциональной откровенности

Тогда какие рекомендации мы можем дать, чтобы гарантировать, что наша откровенность является разумной и терапевтической? Я убежден, что следующие пять принципов помогают мне терапевтически раскрыться и избежать бессознательного желания делиться ради собственного нарциссического удовлетворения.

Во-первых, я использую откровенность умеренно.

Во-вторых, я использую откровенность для обеспечения безопасности и доверия в отношениях. В этом смысле я демонстрирую свою уязвимость, чтобы нормализовать стыд, считая его неизбежным, экзистенциальным несовершенством человеческой природы, поскольку все мы совершаем ошибки, испытываем болезненные чувства, смущение, растерянность и т.д.

В-третьих, я не демонстрирую свою уязвимость, если в настоящее время она еще не проработана и не интегрирована.

В-четвертых, я никогда не раскрываюсь, чтобы обработать свои личные “темы”, удовлетворить свою нарциссическую потребность в вербальной вентиляции или с целью назидания.

В-пятых, хотя я могу высказать свою благодарность или то, что тронут попыткой или предложением клиента сосредоточиться на мне или смягчить мою уязвимость, я никогда не принимаю такое предложение. Я мягко благодарю его за беспокойство и напоминаю, что наша работа ориентирована на него, давая ему понять, что у меня есть собственный круг поддержки.

Эмоциональная искренность и раскрытие истории своей травмы

Поскольку многие клиенты обратились за моими услугами после прочтения нескольких моих автобиографических книг по восстановлению от последствий воздействия дисфункциональной семьи, вопрос о раскрытии себя в отношении прошлой травмы является спорным. Однако именно благодаря этому я понял, насколько самораскрытие может быть действенным в лечении стыда и культивировании надежды.

Снова и снова клиенты говорят мне о том, что мой одновременно трогательный и полезный рассказ о проработке родительского травмирующего насилия и пренебрежения придал им смелость пуститься в собственный трудный и долгий путь к восстановлению.

Теперь, независимо от того, прочитал ли человек мою книгу, я буду — с соответствующими клиентами — разумно и умеренно делиться своим собственным опытом решения проблемы, с которой они сталкиваются в настоящее время. Я делаю это как для их психологического образования, так и для моделирования способов, с помощью которых они могут решать собственные аналогичные проблемы.